Пока основополагающие устои коммунистической идеологии и советской социалистической системы – даже разъеденные ржавчиной потребительства – продолжали существовать, они заметно мешали как номенклатурной «новой буржуазии», так и буржуазии криминальной собирать богатства и вывести на их реальный уровень своё материальное потребление. К тому же, пока эти устои сохранялись, всегда существовала возможность, что найдётся лидер партии, который возьмётся за их очистку и укрепление. И потому, когда буржуазия почувствовала себя достаточно окрепшей и сложилась благоприятная ситуация, началась «перестройка», которая, как теперь и не скрывает Горбачёв, изначально была нацелена на радикальную смену общественной системы.

Радикальное изменение курса развития советского общества не осталось незамеченным западными специалистами.
«В советском обществе больше не происходит революционных перемен… вместо этого оно, по-видимому, просто стремится достичь более высоких потребительских стандартов капиталистического Запада», - с удовлетворением констатировал небезызвестный З. Бжезинский. «Во внутренней политике Советского Союза в большей мере делается ставка на улучшение материальных условий жизни по буржуазному образцу, чем на моральные факторы», - вторили ему Канн и Брюс-Бриггс.

В последние годы от левых общественных деятелей и публицистов не раз доводилось слышать примерно следующее: в 70-е годы – первой половине 80-х никакого застоя не было, напротив, это был «золотой век» советского социализма.
Действительно, от 60-х к 80-м годам резко выросло материальное благосостояние весьма значительной части советских людей. С 1950 по 1972 годы выпуск потребительских товаров длительного пользования вырос в 16 раз. С 1966 по 1985 годы реальные доходы населения увеличились в 3,2 раза. По уровню питания Советский Союз вышел на 7 место в мире. К 1986 году 98% семей имели телевизор, 91% - холодильник, 70% - стиральную машину. 63,7% семей в РСФСР жили в отдельных квартирах, 24% - в отдельных домах. За счёт стабильно низкого уровня цен на основные продукты питания и товары первой необходимости, на проезд в общественном транспорте, чисто символических тарифов за ЖКУ, бесплатных образования, здравоохранения была достигнута чрезвычайно надёжная социальная защищённость людей, - что потом признавали и «перестройщики». Только они видели в этом порок советской системы(не было, мол, стимула для добросовестного труда), хотя это было её выдающееся достижение: подавляющее большинство людей было выведено из сферы борьбы за существование.

После смены Хрущёва на Брежнева на посту руководителя КПСС(и фактически – страны) возврата к Сталинскому проекту развития общества не произошло. В частности, повышение уровня благосостояния народа по-прежнему осуществлялось прежде всего за счёт роста зарплат. За четверть века с 1956 года доля людей, имеющих зарплату 200-300 рублей выросла в 9,4 раза, а 300-400 рублей – в 10,5 раз.
Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР» подчёркивал, что, принимая важные экономические решения, необходимо учитывать перспективы продвижения общества к коммунизму. Однако при Хрущёве экономическое развитие фактически стало самоцелью. А уже в начале правления Брежнева был сделан следующий, поистине судьбоносный шаг в том же направлении. Как писал уже в 90-е годы член-корреспондент Петровской Академии Наук А.В. Бобраков, «в 1965 году реформы поставили экономику с ног на голову – главным критерием стала прибыль, т.е. критерий капиталистический».

Невозможно сказать, что было бы со страной и с партией, если бы во главе КПСС сумел встать Берия. Но деятельность Хрущёва на этом посту убедительно доказала, что он к ней не подходил ни по человеческим качествам(в отличие от Сталина, Никита Сергеевич отнюдь не пренебрегал теми возможностями обустройства, которые открывало его положение), ни, что куда важнее, по уровню теоретической подготовки.
Казалось бы, всё делалось правильно. Сталин вывел советское общество на такой уровень экономического и духовного развития, который позволял ставить вопрос о переходе к строительству собственно коммунистического общества(в его последней значительной работе «Об экономических проблемах социализма в СССР» уже были обозначены первоочередные задачи, которые необходимо решить при повороте на этот путь). Хрущёв поставил цель построения коммунизма при жизни нынешнего поколения.

Любая партия, сделавшись правящей, неизбежно сталкивается с тем, что в неё устремляются люди, далёкие от неё по взглядам, надеющиеся, что партийная принадлежность поможет им делать карьеру. Ещё в начале 20-х годов философ-эмигрант Николай Бердяев предупреждал о появлении в советском обществе «новых буржуа»(очевидно, что речь не о социальном статусе, а об образе мышления, системе ценностей). Подчеркну, что Бердяев вовсе не имел в виду, что большевики-революционеры, получив власть, стали обуржуазиваться – нет, философ прямо утверждал: «новый буржуа» «во всём противоположен старому типу революционера».
Под «новыми буржуа» философ подразумевал людей, которым коммунистические идеалы абсолютно чужды, более того, враждебны, но, приспосабливаясь к обстоятельствам, они используют личину коммуниста как средство своего возвышения.

Контрреволюционный переворот 1985-1993 годов нередко пытаются выдать за свержение власти партноменклатуры. В лживости этого тезиса легко убедиться, если вспомнить, кто были «архитекторами» и «прорабами» развала социалистической системы и самого Советского Союза. Во главе контрреволюционного переворота стояла высшая партноменклатура, а бешено злобной антисоветской пропагандистской кампанией, без которой этот переворот вряд ли был возможен, заправляли «штатные» идеологи КПСС.
Что же произошло с партией? Почему номенклатурная элита той Коммунистической партии, которая в 17-м осуществила социалистическую революцию, семь десятилетий спустя организовала антикоммунистический и антисоциалистический переворот?

Контрреволюционный переворот 1985-1993 годов нередко пытаются выдать за свержение власти партноменклатуры. В лживости этого тезиса легко убедиться, если вспомнить, кто был «архитекторами» и «прорабами» развала социалистической системы и самого Советского Союза. Среди них, как впоследствии и среди «демократических» властей всех уровней – от президента РФ до главы сельского поселения, – практически не было ни лагерников сталинского времени, ни диссидентов 70-80-х(их охотно пускали на радио и телевидение, чтобы они постращали народ «ужасами советского тоталитаризма», но к реальному руководству не подпускали и на пушечный выстрел). Во главе контрреволюционного переворота стояла высшая партноменклатура, а бешено злобной антисоветской пропагандистской кампанией, без которой этот переворот вряд ли был возможен, заправляли «штатные» идеологи КПСС типа Д. Волкогонова, высокопоставленные партийные журналисты вроде О. Лациса, популяризаторы «линии партии», подобные Г. Попову. А совещания глав антикоммунистических режимов стран СНГ середины 90-х годов вполне можно было назвать «заседанием Политбюро ЦК КПСС» - в подавляющем большинстве это были люди из высшего эшелона партаппарата.