Виктор Василенко о Февральской революции: монархию сбросила
вся Россия
Сегодня исполняется 99 лет отречению Николая Второго от престола, что знаменовало победу Февральской революции в России.
Чрезвычайно странно, однако для немалой части нынешних патриотов царской России кумиром является властитель, доведший монархию до краха. Николай Второй принял скипетр, когда монархия казалась незыблемой; все попытки народников расшатать строй пропагандой или террором не смогли его поколебать. А ко времени отречения последнего царя сложилось положение, которое религиозный философ Николай Бердяев охарактеризовал так: «Монархия в России пала, её никто не защищал, она не имела сторонников».
Пытаться усмотреть в Февральской революции происки большевиков может только очень наивный человек. Да, большевики, действительно, сделали чрезвычайно много для того, чтобы народ понял, что в его бедах и бедах России виновен царизм, но сверг монархию сам народ.
После поражения революции 1905 года на большевиков обрушилась вся мощь охранки, и партия понесла тяжёлые потери. После начала Первой мировой войны репрессии против партии, выступавшей не только против царизма и капитализма, но и против империалистической войны, ещё более усилились. И все наиболее значительные деятели партии находились либо в тюрьмах и ссылках, либо в эмиграции. В феврале 1917 года представителем Русского бюро ЦК в Петрограде был А.Г. Шляпников, который роли организатора революции явно не соответствовал. Он сам в воспоминаниях признал, что в революционных событиях оказался не столько действующим лицом, сколько «содействующим».
Запредельная бездарность Николая Кровавого в роли монарха стала столь очевидной, что вся Россия больше не хотела его терпеть. К 1917 году авторитет власти упал окончательно. Глава Государственной Думы Родзянко «со страшной болью», по его собственным словам, телеграфировал командующему Северным фронтом генералу Рузскому: «Ненависть к династии достигла крайних пределов». Страна бурлила. В январе-феврале в забастовках участвовали около 700 тысяч работников. 18 февраля (здесь и далее по старому стилю) в Петрограде началась забастовка Путиловских рабочих. 23 февраля 50 предприятий прекратили работу, целый день шли демонстрации, состоялась мощная демонстрация женщин-работниц. 24 февраля началась всеобщая забастовка с требованием «Долой царя!». 25-го рабочих поддержала рота Павловского полка… Родзянко заявил, что «власть находится в параличе», и умолял императора пойти «на безотлагательное признание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием населения».
А что же царь? Он словно живёт на другой планете. Казалось, Родзянко сумел уговорить его создать «ответственное министерство». Николай решил объявить свою волю 22 февраля. Но вечером 21-го заявил, что передумал и уехал в Могилёв, в ставку. Родзянко продолжал настаивать. Царь пишет супруге: «Родзянко мне написал разный вздор, на который я не буду отвечать».
Императрица рекомендует мужу принять жёсткие меры: «Будь твёрд, покажи властную руку – вот, что надо русским. Дай им почувствовать твой кулак». Что-то, а такое Николай Кровавый всегда был готов предпринять. 25 февраля царь послал телеграмму командующему Петроградским военным округом генералу Хабалову: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки».
Потом, на допросе, Хабалов сказал: «Когда бунтовщики требовали хлеба, то дали хлеба, и кончено. Но когда на флагах надписи «Долой самодержавие и войну!», - какой же хлеб тут успокоит. Но, что делать, царь велит, стрелять надо». И стреляли. Были убиты около трёхсот человек и около полутора тысяч ранены. Но несколько сот штыков сколоченного Хабаловым карательного отряда, во главе которого был поставлен полковник Кутепов, к тому моменту были, по сути, единственной опорой царизма.
О том, до какой степени режим Николая Второго утратил поддержку в обществе, свидетельствует то, что отречения императора требовали отнюдь не только рабочие, солдаты и младшие офицеры. С аналогичным требованием выступили командующие Юго-Западным и Румынским фронтами генералы Брусилов и Сахаров. Поддержал их и наместник Кавказа, дядя царя, великий князь Николай.
27 февраля восстали солдаты Волынского полка, в тот же день к ним присоединились около 70 тысяч солдат Петроградского гарнизона. И к утру 28 февраля восставшие полностью контролировали столицу Российской империи. На следующий день они взяли власть и в Москве.
И 2 марта царь отрёкся от престола. Отрёкся в общем стиле своего руководства. Как констатировал генерал Дубенский, личный историограф Николая Второго, «он отказался от российского престола, как будто эскадрон сдал».
В 2013 году патриарх РПЦ Кирилл произнёс пламенный панегирик в честь 145-летия Николая Второго. Кирилл с возмущением говорил о тех, кто «предал» в 1917-м императора. При этом он «забыл» упомянуть, что с готовностью отреклась от монарха и Церковь. Уже 8 марта, менее чем через неделю после победы революции, Священный синод отменил обязательное упоминание во время церковных служб имени помазанника Божьего и постановил «возносить моления о благоверном Временном правительстве». Сказать бы, что синод исходил из принципа «всякая власть от Бога» (выдвинутого, замечу, отнюдь не Христом, а Павлом). Но почему-то Советскую власть РПЦ признала не через несколько дней, а через несколько лет ожесточённой борьбы против неё.
Впрочем, Церковь можно было понять: выступив против Февральской революции, она рисковала бы остаться без прихожан. Ведь падение Николая Кровавого приветствовала вся Россия. Левые силы. Крупные буржуазные партии. Большая часть офицерства. Объединённый комитет дворянских собраний. Даже некоторые члены царской семьи демонстративно дистанцировались от монарха. Вспоминают, что великий князь Кирилл Владимирович, например, появлялся на людях с красным бантом на мундире.
В. ВАСИЛЕНКО
