Виктор Василенко: утверждение об экономической нежизнеспособности Советского Союза – миф антисоветчиков

В этом году немало «чёрных» юбилеев. И самый чёрный из них – 25-летие победы контрреволюции и гибели той державы, которую несколько веков создавали правители России, начиная от Ивана Грозного до Александра Второго, и в 1922 году возродили большевики в виде Союза Советских Социалистических Республик.

Власть, используя самые мощные средства воздействия на сознание людей, стремится утвердить представление, будто Советский Союз не стал жертвой действий внешних и внутренних врагов, а рухнул сам собой, в силу якобы изначальной несостоятельности социализма; будто, говоря словами белгородского губернатора Е.С. Савченко, «…модель, при которой мы жили более 70 лет, оказалась не жизнеспособной».

Те, кто делают подобные заявления, допускают сразу два грубых искажения истины.

Первое – попытка представить семь десятилетий развития советской экономики как некое единое целое. Хотя не только доктор наук, но и первокурсник должен бы знать, что в разные периоды истории СССР в стране были совершенно разные модели экономики: НЭП; сталинская модель; хрущёвско-брежневская модель (на мой взгляд, реформа Либермана-Косыгина 1965 года стала просто новым шагом в движении по тому руслу, переход в которое начал Хрущёв, хотя, конечно, это вопрос дискуссионный); горбачёвская реставрация капитализма под лозунгами «обновления социализма».

С НЭПом и «перестройкой» всё ясно, а подробный анализ различий сталинской модели подлинного социализма и хрущёвско-брежневской модели – тема отдельного разговора, к которому я надеюсь вскоре вернуться. Сейчас укажу только на одно, принципиальное, отличие между ними. Основным законом сталинского социализма был принцип: экономика должна быть ориентирована на удовлетворение потребностей страны и народа, а не на извлечение прибыли. Реформы Либермана-Косыгина, говоря словами члена-корреспондента Петровской академии наук и искусств А.В. Бобракова, «поставили экономику с ног на голову – главным показателем стала прибыль, т.е. критерий капиталистический». Таким образом, рассматривать эти модели как единое целое абсолютно некорректно.

И второе грубое искажение истины в том, что, если говорить только об экономике, то и хрущёвско-брежневская модель отнюдь не была нежизнеспособной. Переход к ней от сталинской экономической модели имел очень тяжёлые последствия в духовной сфере, но в экономическом развитии СССР, хотя и проигрывал сталинскому периоду, всё равно опережал Запад – вплоть до начала реставрации капитализма, которая привела к разрушению всей системы народного хозяйства страны.

Когда советское руководство затеяло «перестройку», знаменитый диссидент философ Александр Зиновьев из эмиграции пытался вразумить его: не надо ничего перестраивать, сейчас Советскому Союзу надо только сохранять стабильность – и он победит капиталистический мир, поскольку последний уже входит в тяжелейший, вероятно, летальный кризис.

В сущности, эту оценку подтвердили и лидеры капиталистического мира – президент США Рейган и премьер-министр Великобритании Тэтчер. В 1984 году Рейган, обосновывая необходимость уничтожения Советского Союза, так оценил положение дел: «Если мы позволим Советской империи еще 2-3 пятилетки, то уже никакая сила не остановит их». А Тэтчер, выступая в Хьюстоне уже после уничтожения СССР, в ноябре 1991 года, признала: ««Советский Союз – это страна, представлявшая серьёзную угрозу для западного мира. Я говорю НЕ О ВОЕННОЙ УГРОЗЕ… Я имею в виду УГРОЗУ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ (выделено мной – В.В.). Благодаря плановой политике и своеобразному сочетанию моральных и материальных стимулов, Советскому Союзу удалось достигнуть высоких экономических показателей. Процент прироста валового национального продукта у него был, примерно, в два раза выше, чем в наших странах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков». Чего стоят после этих высказываний злобное хихиканье доморощенных «переосмысливателей» насчёт «Верхней Вольты с ракетами».

А вот данные, однозначно свидетельствующие, что ни о какой «нежизнеспособности» советской экономики до начала её погрома и речи не может идти.

С 1966 по 1985 годы национальный доход в СССР вырос в 4 раза, промышленное производство – в 5 раз, основные фонды – в 7 раз, производительность труда в 3,2 раза. При этом в 1970-1986 годы национальный доход в расчёте на душу населения в СССР рос в 1,3 раза быстрее, нежели в развитых капиталистических странах Запада. В 1980-1988 годы темпы роста промышленного производства были выше, чем в любой из этих стран. В 1980 году объём промышленного производства в СССР составлял 75% от американского, в 1986-м – 80%.

По определяемому ООН Индексу развития человеческого потенциала СССР, по докладу 1990, года находился в первой тридцатке самых благополучных стран мира. При этом надо учесть, что один из основных показателей, определяющих ИРЧП – ВВП на душу населения – использовать для сопоставления СССР и капиталистических стран в принципе некорректно. Как писал американский экономист Линдон Ларуш в книге «Физическая экономика», этот показатель включает в себя «обширное паразитическое разрастание мнимых ценностей финансового прироста, получаемого от многочисленных сугубо спекулятивных форм». В капиталистических странах эта составляющая ВВП достигает огромного значения, а в социалистическом Советском Союзе она была незначительна. Если же брать натуральные показатели – причём, не только промышленности, но и сельского хозяйства, то по очень многим из них наша страна входила в первую десятку, а по целому ряду (в том числе и в космической отрасли, концентрирующей в себе самые передовые наукоёмкие технологии) возглавляла мировой рейтинг.

В 60-80-е годы по-прежнему эффективно развивалась советская наука. Директор отдела науки и техники секретариата ООН К.Г. Стандтке в конце 70-х годов говорил: «Если сделать комплексную оценку советской науки и техники, то, несомненно, они соответствуют уровню лучших мировых достижений, а в некоторых областях даже превосходят его… Советский Союз тратит большую по сравнению с другими странами часть ассигнований, выделяемых на науку, для проведения фундаментальных исследований». Уже в начале 90-х годов заведующий отделом знаменитой Лос-Аламосской национальной лаборатории М. Крикорьян, посетив город атомщиков Арзамас-16, заявил: «В США нет ничего подобного тому, что мы увидели здесь. Вы ушли гораздо дальше нас».

Уже в начале нового столетия не какое-то СМИ левой оппозиции, а Радио России констатировало, что, по оценке специалистов, в ХХ веке более половины всех открытий и технологий, которые можно оценить как прорывы в XXI век, - это достижения учёных нашей страны.

Антисоветчики (впрочем, не только они, но и некоторые авторы «Советской России») пытаются представить дело так, будто в СССР образовался огромный разрыв между достижениями в науке, оборонной промышленности, освоении космоса и т.п. и уровнем благосостояния народа. И это, мол, привело к тому, что в массах зрело неприятие социализма, которое выразилось в том, что в 1989-1991 годы большинство населения фактически поддержало контрреволюционеров.

Со второй частью такого утверждения надо согласиться – опыт моего общения с людьми в эти годы не оставил у меня в этом сомнений. Но вот утверждение, будто это результат «голода и нищеты» советской жизни, как ныне пытаются убедить нас, - это просто ложь. Именно в 60-80-е годы уровень потребления советских людей существенно вырос. Как утверждали тогда такие недоброжелатели социализма, как Кан, Брюс-Бриггс, Бжезинский, советское руководство взяло за ориентир развития достижение «потребительских стандартов капиталистического Запада». И в этом оно достигло немалого.

От начала 50-х к концу 70-х выпуск потребительских товаров длительного пользования вырос почти в 20 раз. С 1966 по 1985 годы реальные доходы населения увеличились в 3,2 раза. К 1986 году из каждых 100 семей 98 имели телевизор, 91 – холодильник, 70 – стиральную машину. Во второй половине 80-х 63,7% семей в РСФСР жили в отдельных квартирах, 24% - в отдельных домах…

Нас пытаются уверить, будто советская промышленность, при высоких объёмах производства, была отсталой по сравнению с развитыми капиталистическими странами и потому неконкурентноспособной. Скажем, несколько лет назад, выступая на экономическом форуме в Давосе господин Путин изрёк: «В Советском Союзе в прошлом веке роль государства была доведена до абсолюта, что в конце концов привело к тотальной неконкурентноспособности нашей экономики, мы за это дорого заплатили». Что касается, «тотальной неконкурентноспособности», то достаточно вспомнить, что самолёты советского производства перевозили треть пассажиров всей планеты, а в космической сфере мы были безусловными лидерами, чтобы убедиться, что ВВП с этим утверждением в очередной раз «сел в галошу».

Но и о советских товарах личного потребления тоже не скажешь, что они были неконкуретноспособны. Да, по дизайну они уступали западным аналогам. Но по качеству… Сошлюсь на собственный опыт. В середине 70-х я в московском магазине, без минимальной очереди купил кроссовки, сделанные в экспериментальной фабрике спортинвентаря. При том, что я в них даже копал в саду, они прослужили 8 лет. Из тех импортных адидасовских кроссовок (одна пара, если верить лейблу, была южнокорейская), которые я покупал в постсоветское время, ни одни не прослужили и трёх лет. В 1988 году я купил в харьковском универмаге самый дешёвый на то время бытовой магнитофон «Протон». И полтора десятилетия делал на нём записи такого качества, что они без возражений у техников проходили на Белгородское радио (было только два случая брака – при самой первой записи, где я недооценил чувствительность магнитофона и слишком близко подносил микрофон ко рту собеседника, и однажды, когда стало садиться питание). В 1978 году мне в редакции опольской «Трибуны Одржаньской» при оформлении в качестве корреспондента по СССР выдали настоящий японский диктофон «Саньо». На н ём я тоже пытался делать записи для радио – брака было более 30%.

Да и, вообще, после того, как были опубликованы такие данные, что в 1991 году из СССР были вывезены за рубеж 47% произведённых холодильников и пылесосов, 38% магнитофонов, 65% магнитол, 96% радиоприёмников, 65% мясорубок, 37% швейных машин, 52% стиральных машин, 53% фотоаппаратов, 60% часов, 78% автомобилей, 75% телевизоров, - говорить о неконкурентноспособности советской быттехники просто смешно.

Отнюдь не отставал СССР и по эффективности сельского хозяйства. При том, что во второй половине 80-х годов наше сельское хозяйство всё ещё уступало ведущим капиталистическим государствам по технической оснащённости и энерговооружённости (скажем, в 1988-1989 годы в СССР на 1000 га пашни было 12 тракторов, в США – 34,4; на одного работающего в сельском хозяйстве приходилось 12 квт энергетических мощностей, в США – 105 квт), и климатические условия у нас были в целом гораздо хуже, душевое производство пшеницы в СССР в это время было почти в полтора раза выше, чем в США. Не уступали мы и в производстве большинства других основных видов сельхозпродукции: молока в СССР производили 377 кг на душу населения – в США 264 – в Англии 258; масла: в СССР 6,3 кг – в США 2,2 – в Англии 2,4; яиц: в СССР 292 штуки – в США 270 – в Англии 214. Правда, по производству мяса СССР заметно отставал от США, хотя и опережал Англию: 70 кг – 120 – 66.

К этому надо добавить, что произведенное продовольствие тогда шло на удовлетворение потребностей народа, а не на продажу за границу для набивания кошельков олигархов, - и по уровню питания СССР был числе наиболее благополучных стран – по данным Всемирной продовольственной организации, он занимал 7 место в мире.

Очень высоким был уровень социальной защищённости людей. Это признавали уже в разгар «перестройки» и «демократы». Так, П. Бунич КРИТИКОВАЛ советский социализм за то, что в нём был якобы слишком высокий уровень социальной защищённости народа, и это лишало общество «настоящего двигателя прогресса» - необходимости постоянно «думать, как прокормить себя и семью, как обезопасить от разорения».

Таким образом, никаких экономических или социальных предпосылок для гибели Советского Союза не было. Его экономика и после Сталина продолжала оставаться жизнеспособной, и наша страна не только не проигрывала соревнованию Западу, но, напротив, по приведенным выше свидетельствам весьма авторитетных специалистов, была близка к окончательной победе. Уничтожение социалистической системы хозяйства и самой нашей страны - это прямой результат горбачёвской «перестройки», которая, как потом бывший генсек сам открыто признавал, изначально была нацелена на уничтожение социалистического строя.