БЕЗ ИДЕАЛА…
В. Василенко
История советского кино, как и самого Советского Союза, была оборвана контрреволюционным переворотом. Но, думается, целесообразно продолжить разговор об отечественном кинематографе и рассмотреть, как он развивался в условиях новых социально-экономической системы, политического устройства, идеологических установок.
БЕЗ ИДЕАЛА…
Но, быть может, негативные процессы, развившиеся в советском кино в конце 80-х годов, были только «болезнями роста», и дальнейший ход событий подтвердил обоснованность оптимизма реформаторов? Рассмотрим общие тенденции, характерные для уже «суверенного» российского кинематографа.
Ещё в 1992 году министр образования РФ Днепров заявил о «необходимости эволюционной смены менталитета общества». Ту же задачу ставил и Бурбулис, претендовавший тогда на роль одного из ведущих идеологов: «Смена базовых жизненных ценностей и ориентиров». И кинематографисты рьяно взялись за выполнение этого соцзаказа.
Какие основные установки характерны для коммунистической идеологии? Приоритет духовных ценностей, в том числе и в сфере труда, когда труд из средства зарабатывания на жизнь превращается в духовную потребность человека, средство реализации человеческого потенциала; приоритет общественных интересов; бескорыстие; пренебрежение погоней за материальными благами.
А фундаментальную установку идеологии «новой России» блестяще сформулировал А. Чубайс: «Всё материальное – первично, а идеальное(дух, совесть и всякая прочая воздушность) – субстанции почти утопические, а потому ими следует пренебречь».
Соответственно, жажда обогащения любой ценой в российском кино была возведена в культ. Скажем, в картине «Про бизнесмена Фому» авторы злобно издеваются над «совковыми»; позволяют себе иронизировать над высокопоставленным чиновником, который руководит сельским хозяйством, не имея о нём никакого понятия; у них вызывает усмешку «свободная» пресса. Но когда речь заходит о намерении главного персонажа покончить с опостылевшим крестьянским трудом и разбогатеть за счёт создание в селе платного туалета, то при очевидной несуразности замысла, ирония из фильма здесь исчезает напрочь. Желание разбогатеть – это свято. И сей «проект века» нам вполне серьёзно преподносят как маяк цивилизации.
Даже в криминальных лентах, где герои в погоне за вожделенным богатством действуют не только вне рамок нравственностью, но и нередко за гранью закона, это не вызывает у авторов фильмов осуждения. К примеру, создатели картины «Барханов и его телохранитель» с полной симпатией(которую стремятся передать и зрителям) относятся к героям, которые готовы рискнуть своей и чужой жизнью, чтобы вырвать у антипатичных гангстеров жирный куш. Это стремление настолько овладевает персонажами, что даже гибель некоторых их товарищей не в состоянии затмить радости овладения богатством.
За заказ воспевания богатства как цели стремлений брались и ведущие режиссёры российского кино. Так, Павел Лунгин поставил фильм «Олигарх». Рассуждая о нём, Лунгин в стремлении оправдать то, что состояния нуворишей добыты за счёт разворовывания общенациональных богатств, сравнил их ни мало не много как… с Прометеем: «Прометей был первый олигарх. Он украл огонь, если хотите, приватизировал его». В приступе подобострастия перед деньги имущими режиссёр всё перепутал(а, скорее, сознательно переврал): Прометей как раз «национализировал» огонь – похитил у богов их собственность и сделал достоянием всех людей.
Ещё одна «особая примета» постсоветского кино – эгоизм персонажей. Они живут в мирке своих личных проблем, а проблемы общества их совершенно не интересуют. Даже в тех картинах, в которых герои вынуждены вступить в борьбу с тем или иным проявлением социального зла(как правило, тоже из личных соображений), они борются с конкретными злодеями, а вовсе не с самим злом. Например, герой фильма «Ворошиловский стрелок», не найдя законной управы на молодых подонков, надругавшихся над его внучкой, мстит им лично, и расправа над ними даёт ему состояние полного удовлетворения.
Появлялись фильмы, в которых социальная индифферентность персонажей прямо подаётся как образец позитивного мировоззрения. Скажем, в фильме «Принцесса на бобах» самоизоляция героини от жизни общества представлена как добродетель, а вот то, что её мать тратит пенсию и время на борьбу с режимом, который-то и лишил рядовых людей, включая и героиню фильма, жизни, достойной человека, интерпретируется в фильме чуть ли не как преступление перед семьёй.
Из постсоветского российского кино совершенно исчезли фильмы, показывающие труд как важную ценность человеческого существования. Чуть ли не единственное исключение – поставленная в начале 90-х мелодрама «Кумпарсита», где открытие юным героям духовной красоты труда является третьестепенной по значению линией произведения.
Соответственно, и люди труда появляются в фильмах нечасто – и, как правило, в карикатурном изображении. Это тупые, крайне примитивные субъекты, зачастую беспробудные пьяницы. Именно так представлено «простонародье» в картинах «Про курочку-рябу», «Про бизнесмена Фому», «Мусульманин», «Не валяй дурака», «Кадриль».
Вполне соответствовало «генеральной линии» на смену менталитета общества и то, что в «демократическом» кино поток грязи на советское прошлое – как отделенное многими годами, так и совсем недавнее – не только не иссяк, но, напротив, стал более мощным.
Художественный уровень такого рода фильмов отнюдь не стал выше по сравнению с антисоветскими поделками времён «перестройки», и содержание подобных лент отнюдь не стало глубже. Некоторые из них, как, скажем, «Телохранитель» и «Золото партии», свой тупой злобностью вызывали брезгливость даже у специалистов из демизданий. Однако они были востребованы демпропагандой и до сих пор обе эти поделки по нескольку раз в год снова и снова повторяются на разных каналах телевидения.
Случалось, что стремление угодить власти играло с авторами антисоветских картин злую шутку. К примеру, в 1992 году осуществлялась постановка боевика «Тридцатого уничтожить», разоблачающего происки «тоталитарной власти» и воспевающей российский Верховный Совет как цитадели свободы и демократии. Однако к тому моменту, когда фильму приспела пора выходить в прокат, политическая ситуация в России радикально изменилась. Верховный Совет с точки зрения «истинных демократов» был уже не главным защитником свободы и демократии, а главным средоточием зла. И фильм «Тридцатого уничтожить» оказался «не в струе», что сказалось и на его прокатной судьбе.
Как говорилось в предыдущих главах, некоторые из ведущих мастеров советского кино, «перестроились» в ярые антисоветчики. Что, заметим, отнюдь не пошло на пользу их творчеству.
Алексей Герман(автор, напомню, одного из наиболее «прокоммунистических» фильмов о Великой Отечественной войне «Проверка на дорогах») после десятилетнего обдумывания не придумал ничего лучшего, нежели фильм «Хрусталёв, машину!», в к котором использует все средства – от изобразительного ряда до лексики персонажей – для создания всё того же кромешно чёрного образа советской действительности.
Эту картину в 1998 году делегировали на Каннский фестиваль. Французские критики ждали от неё «последнего шедевра навсегда исчезнувшей классики». А реакцией на увиденное стала оценка: «Гора родила мышь». Речь шла не о профессиональном уровне фильма – он был вполне германовский(корреспондент «Комправды» заметил, что фильм Германа по мастерству киноповествования выглядела среди современных конкурсантов Канн как Достоевский среди комиксов), а именно о содержании: ничего, кроме ещё нескольких пригоршней грязи на советское прошлое режиссёр предложить не смог.
Одним из очень немногих исключений среди произведений о советском прошлом стал фильм «В августе 44-го», который поставил в России белорусский режиссёр М. Пташук. Здесь тоже чувствовались веяния духа времени. Например, человечность и внутренняя интеллигентность, которые были характерными чертами сотрудника СМЕРШа Алёхина в одноимённом романе В. Богомолова, в фильме заменены жёсткостью и агрессивностью. При переносе книги на экран исчезли слова инвалида-председателя сельсовета: «Как же мне в госпиталь? За мной вся вёска смотрит. Я здесь – советская власть, понимаете?». Весьма странное обличье получил в фильме Сталин. Но в целом дух романа передан в фильме без радикальных искажений.
дата: 20.04.2009 Верхний уровень
