О советском патриотизме
В. ПОЛЯКОВ
С конца 80-х годов часто приходится слышать, буд- то замечательные мужество и стойкость советских людей в годы Великой Отечественной войны – это, мол, проявление традиционного русского патриотизма и коммунистическое воспитание здесь ни при чем.
Не намерен ставить под сомнение важность этого фактора – кстати, патриотизм (приоритет интересов страны) являлся в 30-е годы неотъемлемой частью советского воспитания. Но значение коммунистической идейности тоже было чрезвычайно велико. Это ведь не миф, что многие бойцы перед боем писали: «Считайте меня коммунистом» – подобных записок-завещаний немало хранится в Центральном музее Вооруженных Сил. Есть среди них и письмо, найденное при раскопках братских могил участников Аджи-Мушкайской обороны: «К большевикам и всем народам СССР! Я небольшой по важности человек. Я только коммунист-большевик и гражданин СССР. И если я умер, так пусть помнят и никогда не забывают наши дети, братья, сестры и родные, что эта смерть была борьбой за коммунизм, за дело рабочих и крестьян, за дело партии Ленина и Сталина! Чебаненко». А в залитом кровью партбилете погибшего под деревней Фокино 20-летнего комбата Геннадия Потёмкина, была обнаружена такая записка:
Я клянусь – не ворвется враг в траншею мою!
А погибнуть придётся – так погибну в бою.
Чтоб глядели с любовью через тысячи лет
На окрашенный кровью мой партийный билет.
Не менее красноречив документ, хранящийся в московском музее Пограничных войск – написанный на обгорелом клочке обоев протокол партийного собрания. История его такова: во время боёв на подступах к Орджоникидзе четверо бойцов 26-го погранполка, оборонявшихся в дзоте, были окружены немцами. Решили стоять до конца, из четверых двое были коммунистами, один комсомольцем, один - беспартийным. И когда гибель казалась неминуемой, беспартийный подал заявление о приёме в партию. Так и появился «Протокол общего партийного собрания заставы № 12, 4 ноября 1942 года». «Присутствовали: Михеев и Куприянов. Повестка дня: слушали товарища Алтунина Федора Григорьевича. Заявление о приеме в партию во время боя...»
По современным данным Центрального музея ВС, в годы войны в партию вступило около трех миллионов человек. Все они знали, что единственная «привилегия», которую они при этом обретают: первыми идти на самые опасные задания. К сведению: каждый второй из коммунистов-фронтовиков погиб. Авторитет партии и до того высокий, в годы войны стал колоссальным. Потому что, как говорил Петр Абовин-Егидес, подвергавшийся репрессиям и при Сталине, и при Брежневе, но специально приехавший в 1992 году из Франции в Москву, чтобы на слушаниях в Конституционном Суде по «делу КПСС» дать показания в пользу партии: «На фронте я своими глазами видел, как героически коммунисты сражались с фашистами. А кто создавал и возглавлял партизанские отряды? Вся Великая Отечественная война против фашизма выиграна на фронте и в тылу под руководством коммунистов». Показательно, что в годы войны в партию вступило немало «старых» интеллигентов, например, академик E.О. Патон – в 73 года, ученый-радиотехник А.И. Берг – в 51 год, актер Амвросий Бучма – в 51 год...
Александр Штейн, работавший в годы войны в блокадном Ленинграде, писал: «Моряки, уходившие с нашего корабля на сухопутье, непременно хотели своим обликом походить на моряков 1919 года, виденных ими в кинофильмах... И я понял тогда, в сентябре, понял, несмотря на всё: не будь того, ради чего и во имя чего жило наше поколение, никогда бы не удержался Ленинград, как не удержались Париж, Варшава, Белград, вся Европа. Значит, всё было не зря».
Чарли Чаплин говорил в годы войны: «Я не знаю, что такое коммунизм, но если он создаёт людей, подобных тем, что сражаются на русском фронте, мы должны уважать его».
дата: 29.05.2007 Верхний уровень