Виктор ВАСИЛЕНКО О ПРИЧИНАХ ГИБЕЛИ
СОВЕТСКОГО СОЦИАЛИЗМА
НЕ ВЫДЕРЖАЛИ “ИСПЫТАНИЯ СЫТОСТЬЮ”
Поворот в тупик
Поистине судьбоносный поворот был совершён в середине 60-х годов. Как писал уже в конце 90-х член-корреспондент Петровской Академии Наук А.В. Бобраков,«в 1965 году реформы поставили экономику с ног на голову – главным показателем стала прибыль, т.е. критерий капиталистический».
Определение «капиталистический» отнюдь не пропагандистское клише, как модно ныне утверждать. Капиталистическая экономика, главным ориентиром которой является извлечение прибыли, формирует в сознании людей приоритет материальных ценностей, алчность, индивидуализм – установки, диаметрально противоположные тем, которые должно закладывать коммунистическое воспитание. И Сталин был безоговорочно прав, когда назвал Основным законом социализма принцип: социалистическая экономика должна быть ориентирована не на извлечение прибыли, а на удовлетворение потребностей общества.
Тогда – в 1965 году – Эрнесто Че Геварра предостерегал: «В погоне за химерой построения социализма с помощью инструмента, доставшегося нам от капитализма, можно попасть в тупик». Но ни к нему, ни тем паче к «буржуазному» философу Эриху Фромму, призывавшему в конце 60-х годов не вовлекать Советский Союз в гонку с Америкой по числу машин и холодильников, а «строить подлинно человеческое общество», руководители партии и страны не стали прислушиваться.
Более того, прибыль была поставлена во главу угла даже в сфере, в которой это категорически исключалось самой сутью коммунистической идеологии, - в сфере культуры. Так, в кинопрокате (говорю о кино, поскольку сам профессиональный кинокритик – В.В.) судьбу фильмов стали решать не идейно-художественные достоинства, а коммерческие показатели. Это поставило произведения подлинного искусства в условия коммерческой конкуренции. В результате уже в 70-е годы нередки стали случаи, когда фильмы, которые могли бы способствовать духовному обогащению зрителей, вытеснялись с экрана картинами «лёгких жанров». Причём, среди последних становилось всё больше и больше совершенно бездуховных, а то и прямо антигуманистических лент.
Вот лишь несколько примеров из очень многих подобных. К низменным чувствам была обращена комедия «Синьор Робинзон», утверждал культ силы и вседозволенность во имя защиты своих интересов триллер «Троих надо убрать», морально оправдывал безудержное стремление к богатству фильм «К сокровищам авиакатастрофы», возводил на пьедестал ловкого преступника «Блеф»… Ну, а мещанские взгляды и вкусы утверждало большинство поделок киноширпотреба капиталистических стран, попадавших в 70-80-е годы на наши экраны в немалом количестве.
То, что критерием, определявшим прокатную судьбу фильмов, стали не идейно-художественные достоинства, а кассовые возможности, подталкивало советских режиссёров к тому, чтобы следовать образцам буржуазного коммерческого кинематографа. На этом пути они сплошь и рядом теряли вкус, так, нравственные ориентиры. Доходило до того, что демонстрация жестокостей и убийств становилась не только элементом формы, но и фактически самим содержанием картин. Если из фильмов «Пираты ХХ века», «Одиночное плавание», «Шестой», «Заложник» и ряда им подобных убрать драки и стрельбу, то останутся, по сути, только пролог и эпилог.
«Говорят, дурные примеры заразительны! – возмущался в нашей беседе в 1981 году режиссёр Ходжакули Нарлиев. – Наши этому дурному быстро научились. Зрителей держат тем, скольких людей убьют и каким способом. Убиваютне для того, чтобы заставить человека в зале задуматься насколько это страшно и противоестественно, а чтобы развлечь. Да, когда тычут пистолетом в лицо, - зритель на это пойдёт. Но художник, решившийся на такое, становится преступником перед будущими поколениями».
Увы, уже тогда это был глас вопиющего в пустыне. Между тем, проблема, затронутая Нарлиевым, была очень серьёзной. Об этом свидетельствовала, например, реакция части молодых людей на фильм «Иди и смотри», вышедший на экраны страны в 1985 году. Режиссёр Элем Климов сделал его очень жестоким, рассчитывая таким способом дать, как он сам говорил, «чувственный опыт» событий Великой Отечественной войны тем людям, которые сами её не пережили. Однако когда фильм вышел в прокат, в белгородскую молодёжную газету пришло письмо от учительницы из Старого Оскола. Она была потрясена тем, что самые жуткие сцены фильма многие молодые зрители воспринимали весьма жизнерадостно. Мне тоже довелось на сеансе в Белгороде слышать таких «весельчаков». Расправа гитлеровцев над жителями белорусской деревни вызвала у них смешки и поразительные в своей бесчувственности комментарии.
Не думаю, чтобы в зале сидели такие уж монстры. Просто подобная реакция убедительно подтвердила слова участвовавшей в нашей беседе жены Нарлиева актрисы Маягозель Аймедовой: привычка к развлечению насилием и жестокостью «отбивает у людей человеческую память».
Ко всему, идеологические чиновники проводили в те годы деление фильмов не на духовно богатые и бездуховные, не на подлинно художественные и примитивные, а на советские и зарубежные. Поэтому для прокатчиков со всех точек зрения было выгоднее выпускать на экраны «Пиратов ХХ века», нежели произведения Феллини или Бардема.
Всё это привело к тому, что «важнейшее из всех искусств» (эти слова Ленина о кино были начертаны чуть ли не в каждом кинотеатре) фактически превратилось из средства духовного развития людей в мощное средство подавления духовности.
