Демверсия трагедии и подвига 41-го года очевидно несостоятельна

Не так давно затейники «Суда времени», который правильней было бы назвать «судом над советским временем», вбросили на обсуждение тему: чем стал 1941 год: крахом сталинской системы или доказательством её прочности. Разумеется, Сванидзе и компания сделали всё, что в их силах, чтобы навязать мнение: трагедия 41-го явила собой крах сталинской системы. Однако подавляющее большинство принявших участие в голосовании высказали убеждение, что подвиг 41-го стал самым убедительным доказательством прочности созданной под руководством Сталина и Коммунистической партии советской социалистической системы.

Чтобы ни говорили хулители советского строя, они никогда не смогут опровергнуть тот факт, что социалистический Советский Союз в неимоверно тяжелых военных, экономических, психологических условиях 41-го года сумел выстоять в борьбе с врагом, который до того неизменно покорял все капиталистические государства, на которые нападал. И каждый раз гитлеровской Германии хватало для этого от нескольких часов до нескольких недель; а англичане бежали от немецких войск из Дюнкерка, бросив всю боевую технику. Причём, в кампании 1939-40 годов Германия опиралась только на собственные силы. А к моменту нападения на СССР на неё уже работала промышленность всей Западной Европы; вместе с её армиями в агрессии против нашей страны участвовали войска Румынии, Венгрии, Италии, Финляндии, не говоря уже об отдельных соединениях других государств, в том числе и оккупированных. К примеру, при наступлении гитлеровцев на Москву на Бородинском поле бой вели французские соединения…

Что же дало силы советскому народу сначала устоять против такого страшного врага, а потом и разгромить его?

В обобщённом виде демверсия событий 1941 года выглядит так. Народ ненавидел Советскую власть, большевиков, лично Сталина и потому бойцы при первом же удобном случае старались сдаться в плен. И только страх перед заградотрядами НКВД заставлял войска сражаться.

Такую версию коротко, но исчерпывающе охарактеризовал, выступая в 2005 году в Госдуме, министр обороны того времени С. Иванов: подобное утверждение «иначе как маразматическим назвать нельзя».

Достаточно трез­во оценить общеизвестные факты, чтобы сделалась очевидной лживость утверждений демпропаганды.

Действительно в первые месяцы войны немцы захватили огромное количество советских пленных. Однако если бы за этим стояла ненависть красноармейцев к Советской власти и к большевикам, то, оказавшись в плену, они должны были сотрудничать с оккупантами. Но если очертить круг максимально широко – взять не только всех власовцев, но и тех пленных, которые потом не вернулись в СССР, и тех, которые не прошли фильтрацию из-за сомнений в их пове­дении в плену, то всё равно получится менее 1/4 от общего числа советских воинов, оказавшихся в плену. Подавляющее большинство пленных ос­тавалось верным своей стране и своему строю, хотя немцы создали им в лагерях нечеловеческие условия.

В плен они сдавались совсем по иной причине, нежели пытается нам навязать демпропаганда. Мощь немецкого удара была такой, что ошеломила многих, и, оказавшись в окружении, не все сумели проявить мужество. Вероятно, в известной мере сказались и негативные последствия предвоенной «оборонной» пропаганды, которая большей частью велась в «ура-патриотическом» духе, настраивая на победу «малой кровью могучим ударом». Но при всём том большинство солдат и офицеров доблестно сражались в самых трудных, даже безнадёжных, условиях.

Ни одна – ни одна! – погранзастава не отошла без боя, хотя, казалось бы, что пограничники могли противопоставить танкам, артиллерии и авиации? Только за первые десять часов войны семь советских лётчиков совершили воздушный таран – трое из них при этом погибли. 14 июля 1941 года в условиях хорошей видимости четыре советских торпедных катера пошли в атаку на 48 кораблей противника. Огромный урон немецкие танковые подразделения несли от бутылок с «коктейлем Молотова», а ведь чтобы поджечь танк такой бутылкой, нужно было подпустить его к себе почти вплотную…

Никак не укладывается в демверсию и то, что огромное число людей шли на фронт добровольцами. Оспорить это невозможно, так антисоветчики пытаются «интерпретировать»: мол, «шли потому, что всё равно возьмут, так уж лучше добровольцем». Но как быть с десятками тысяч ополченцев, которых без их желания никто бы не «взял» – и возраст не тот, и «бронь» у многих была. Уже в постсоветское время ректор Московского технологического университета Ю.М. Соломенцев вспоминал, как во время войны директор одного из уральских заводов опрометчиво издал приказ: «За потерю пропуска – на фронт»; буквально на следующий день более половины работников «потеряли» пропуска.

Что же касается заградотрядов, то, как правильно заметил в своей статье в «Советской России» на эту тему один из ветеранов Великой Отечественной, если бы побежал или решил сдаться целый полк, разве смог бы его остановить заградотряд? Но есть доказательства, не требующие сослагательного наклонения. Каким образом заградотряды могли заставить сопротивляться войска, оказавшиеся в окружении? А по свидетельству начальника германского Генштаба Гальдера, они в 1941 году сковывали действия 50-и дивизий Вермахта.

Не будь подвига 1941 года, никогда бы не пришла Победа 45-го.