КПРФ КПРФ | Белгородское региональное отделение политическая партия КПРФ
Установка волоконных лазеров Белгородское региональное отделение КПРФ - официальный сайт    Внедрение роботов в конвейерные линии Статей в базе: 12444    

Содержание:: :: Готовы ли мы совершить подвиг модернизации?

Содержание:

Новости из региона:

Молодёжь партии:

По страницам партийной печати:

Выборы:

Слово коммуниста:

Банеры:


КПРФ Белгород в контакте

КПРФ Белгород в контакте



Информер:




Наш баннер:
Белгородское региональное отделение КПРФ

Баннер ЦК КПРФ:
Коммунистическая партия российской федерации КПРФ

Готовы ли мы совершить подвиг модернизации?








Три года назад заговорили о необходимости для России перехода к инновационному типу развития. Что власть имела в виду, никто не раскрыл. Надо, однако, вспомнить, что впервые такая идея возникла еще в начале президентства В. Путина. Министерству промышленности, науки и технологий поручили разработать “концепцию”. Были собраны аналитические доклады. Они показали, что дело это сложное. А тут взвились цены на нефть, и проблема тихо исчезла. Заговорили о России как “энергетической сверхдержаве”, что и было выбором экспортно-сырьевого пути. И вот “инновационный путь” опять в национальной повестке дня — теперь под флагом модернизации.

И снова встают те же вопросы. Что означает “модернизация”? Пояснения расплывчаты. В 90-е годы реформаторы очищали пространство России от “сорняков” — промышленности и лишнего населения, потребляющих драгоценную нефть. От нас требовали деиндустриализации, а теперь модернизации. Как это понять?

Государство хочет возродить научно-технический потенциал России и начать новую программу индустриализации, причем с энергоемким производством для себя? Примем эту грубую, но в главном верную формулу. Но ведь она требует тотального преобразования страны — вот в чем проблема! Разве Запад допустит такое? Нефть ему и самому нужна. А “новая индустриализация” невозможна, если не прикрыть задвижки нефтепроводов на Запад. Разрешит ли наша власть это противоречие без конфликта?

Восстановление и модернизация России (а не коттеджей узкого круга “собственников”) возможны только на базе отечественной промышленности и сельского хозяйства. Для модернизации потребуются средства, на которые сегодня закупаются “ножки Буша” и гречка. Но переход к такому “пути развития” означает революцию — при нынешнем порядке он в принципе невозможен.

Вот жестокий факт: в 1990 году из СССР на экспорт ушло 27,8 процента добытой нефти, а в 2008-м из РФ — 74. Для внутреннего потребления в 1985 году в РСФСР осталось по 2,51 тонны нефти на душу населения, а в 2008-м в РФ — 0,9 тонны на душу (в 2009-м — 0,7). Надо вникнуть в эту разницу. За годы реформ сократились посевные площади на 43 миллионах гектаров. Более чем на треть! Нет солярки для крестьян, нет для них и электроэнергии — ее производственное потребление сократилось за годы реформ в 4,2 раза.

Нефть для народного хозяйства — это жизнь для народа России.

Нефть для мирового рынка — это, после некоторого предела, угасание России.

И этот предел уже перешли. Сегодня Россия напоминает огромного алкоголика, который при голодных детях тащит из дома последнее имущество.

В 2001 году еще был шанс компромисса перераспределения энергоресурсов в пользу производства. Но уже предстояло пройти по краешку пропасти. Уже не хватало времени для обновления старых систем до полного истощения их ресурсов. С тех пор прошло еще 9 лет, и оставшийся запас прочности совсем мал. Программа восстановления срочно требуется во всех отраслях, и прежде всего в сельском хозяйстве, иначе все средства развития будут “проедены” и уйдут на ликвидацию аварий.

Значит, модернизация уже не может быть половинчатой, а должна стать тотальной, по всему фронту, как в 30-е годы — совмещая восстановление с чрезвычайными проектами по созданию “центров высоких технологий”. Но для этого надо изменить общие социальные условия и формы. Широкомасштабная научно-техническая деятельность и новаторство возможны лишь на фоне общего улучшения жизни населения и оптимистических ожиданий — при отсутствии “социальных страхов”. Инновации всегда сопряжены с риском, и в обстановке страха всегда предпочтительно примитивное воспроизводство.

Нам знакомы две большие программы инновационного развития — западная и советская (опыт Японии и Китая известен хуже). На Западе мотором был индивидуализм предпринимателя, который видел в новаторской работе и в накоплении денег призвание, способ служения Богу. Успех измерялся на рынке. В России и СССР мотивы были иными, но высокого накала. Однако опыт показал, что побудить наших людей к творческому труду и инновациям на принципах рынка трудно. А может быть, и невозможно — скорее, они этим займутся на Западе. Инновационного процесса как большой системы в условиях нынешней РФ не складывается.

Более того, за 90-е годы разрушена большая система, в которой и существует инновационный процесс. Не деньгами же он жив, а людьми. Взглянем снизу: много фундаментальных открытий, порождающих инновации, берут начало от рабочих, замечающих аномалии в поведении материала или в ходе процесса. В советской системе рабочие сообщали о своих наблюдениях инженеру или в БРиЗ (бюро рационализации и изобретательства), те — работникам отраслевого НИИ, посещающим завод. Через них импульс шел в НИИ АН СССР, оттуда приезжали посмотреть — и по той же ткани человеческих и организационных отношений шел обратный поток инновации. Это и был процесс модернизации. Сейчас вся эта ткань изорвана в клочья, многих ее кусков вообще нет. Даже заплатки не из чего ставить.

Модернизация возможна только при коллективном духовном подъеме людей, соединенных в сложной, высокоорганизованной совместной работе. Ученый, инженер, рабочий, управленец и множество других работников должны иметь мотивацию высокого уровня, которую не заменить ни рублем, ни страхом. Но как обстоит тут дело в России?

Начнем с личного состава “спецназа модернизации”. Действующие лица в нем не индивиды, а общности, собранные на особой матрице. Кризис потряс всю эту систему, в России продолжается распад всех общностей (кроме криминальных). Процесс запущен в 90-е годы, но ни остановить этот маховик, ни начать “сборку” общностей на новой основе после 2000 года не удалось.

В целом попытка превратить “поднятые” реформой социокультурные группы в системообразующее ядро “нового” народа успехом не увенчалась. Эту функцию не смогли взять на себя “новые русские” (буржуазия “из пробирки”). Видимо, ядром общества не сможет стать и средний класс. Утверждение, будто период 2000—2008 годов был эпохой среднего класса, наивно. Ничего эпохального этот субъект не совершил, ничего от него и не ждут. Новый “гегемон” воспринимается как явление преходящее и нежизнеспособное. По своим качествам данная общность — продукт смутного времени, он уже не обременен коллективной памятью “советского типа”, но не обрел “своей” памяти. Куда он может повести расколотое общество, кого он может сплотить для творческого усилия?

Представим себе, что в Москве открыт монумент этому среднему классу. Кого он изобразит — “белого воротничка” или представителя “офисного планктона”? Или “челнока”?

Поставьте его в один ряд с фигурой Рабочий и колхозница или памятником Воину-освободителю в Трептов-парке.

Прежде всего в 90-е годы были демонтированы профессиональные общности, двигавшие модернизацию при советском строе, — промышленные рабочие (рабочий класс) и научно-техническая интеллигенция. Повреждение или ликвидация инструментов для поддержания системной памяти общностей сделали невозможным их сплочение. Под флагом “демократизации” были устранены системы социальных норм и санкций за их нарушение — правовых, материальных и моральных.

Реформы сократили число промышленных рабочих России на 53 процента. Резко ухудшились демографические и квалификационные характеристики рабочего класса, что будет иметь долгосрочные последствия. Какова судьба 10 миллионов выброшенных с предприятий рабочих? Значительная их часть опустилась на “социальное дно”. В среде молодежи упал социальный статус рабочего, престиж рабочих профессий. Сегодня ни общество, ни государство ясно не представляют, какие угрозы порождает для страны утрата рабочих как профессиональной общности, соединенной определенным типом знания и мышления, социального самосознания, мотивации и трудовой этики. Потеря профессиональной общности работников промышленного производства (рабочих и ИТР) грозит выпадением России из числа индустриально развитых стран.

Аналогично складывалась судьба общности квалифицированных работников сельского хозяйства. В 2008 году член Совета Федерации С. Лисовский сказал: “Мы за 15 лет уничтожили работоспособное население на селе”. Надо же вдуматься в эти слова! Россия утратила 6 миллионов организованных в колхозы и совхозы квалифицированных работников сельского хозяйства!

Быстро деградирует и другая ключевая в модернизации общность — интеллигенция. Она замещается “средним классом” — новым культурным типом с “полугуманитарным” образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок. В 2008 году высшее образование получили 746 тысяч “специалистов” гуманитарно-социального профиля и лишь около 26 тысяч — по физико-математическим и естественно-научным специальностям. Численность научных работников (исследователей) в России сократилась в 2,5 раза.

Кто будет осуществлять модернизацию, если разрушены все звенья цепи и она сама распалась?

Второй фактор — моральный дух. Наше общество переживает культурный кризис, который подавляет в людях творческие импульсы. Признаком его служат общее снижение квалификации работников, ориентация на “легкие” деньги, низкий престиж тяжелого непрерывного труда (особенно физического), увлечение оккультными верованиями и дешевой мистикой. А со стороны государства и “собственников” — низкий уровень инвестиций в науку и техническое творчество. Даже, можно сказать, общая неприязнь к производству. Всей душой — к торговле, финансам и праву. С той “элитой” России, что поднялась на разрушении 90-х годов и, как говорили, “питается трупом убитого советского хозяйства” — гонит за рубеж природные богатства России, подвига модернизации не совершить.

Как же могло наше общество, наша интеллигенция принять саму доктрину такой реформы? Ведь для такого поворота требовались культурные предпосылки, глубокая перестройка мировоззрения.

На первый взгляд может показаться, что мировоззрение не играет особой роли в нашей судьбе: примет Д. Медведев решение — и покатится Россия по пути модернизации. Это неверно. Решение такого масштаба должно вырасти из культуры. Если мы не видим разницы между получением денег от производства и от добычи, если одобряем “прибыль сегодня” как высший критерий политики, то идея модернизации булькнет, как камень в болоте, — и тишина.

Почему такая высокая смертность мужчин трудоспособного возраста? Почему такой уровень пьянства, такой всплеск числа разбоев и грабежей? В 2005 году на конференции “Медико-социальные приоритеты сохранения здоровья населения России в 2004—2010 годах” директор ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, бывший министр здравоохранения РФ Т. Дмитриева сообщила, что уровень психических расстройств с начала 1990-х годов увеличился в 11,5 раза. Растут и смертность, и тяжелая заболеваемость в связи с психическими расстройствами. В частности, 80 процентов инсультов в стране происходит на фоне депрессий. Все это признаки тяжелой духовной болезни.

Да, необходим переход к инновационному развитию. Но это значит сначала произвести реабилитацию всего общества, устранить источники социальных страхов и стрессов, успокоить людей. Происходит же обратное — нам все время пророчат социальные потрясения, от которых обывателю некуда спрятаться. То надо устраивать ТСЖ и отдавать дом в руки каких-то неведомых компаний, о которых тут же говорят, что это жулики. То сообщают о планах ввести неподъемный налог и обязательное страхование жилья, то намекают, что в Пенсионном фонде нет денег, что стариков в России переизбыток и молодые не желают их “кормить”. Телевидение, в том числе государственное, задает в обществе очень высокий уровень нервозности. Для чего-то это надо.

Но это же на модернизации ставит крест. Она возможна только при спокойной уверенности людей, соединенных сложной совместной работой. Ученый, инженер, рабочий и множество других работников должны иметь высокую мотивацию, ее не заменить ни рублем, ни страхом. Создать условия для сотен тысяч таких коллективов — трудное дело, но нет и признаков поворота к нему.

Куда же делся тот полет мысли и духа, который отличал нашу профессиональную элиту во всех группах — ученых, инженеров, рабочих? Тут много причин наложилось друг на друга. Но я все же выделю одну, которая сверху, в сфере сознания: с 70-х годов влиятельная часть нашей интеллигенции стала работать “на понижение”. Высокие мотивы, бескорыстие, творческое любопытство стали объектом иронии, а потом и издевательства. Правилом хорошего тона стало говорить о таких вещах с напускным цинизмом, а уважительно отзываться именно о рыночных отношениях. Ты — мне, я — тебе, никто никому не обязан. Поначалу это было маской, а потом маска приросла к лицу и стала от него неотличима.

Более того, общество вообще потеряло интерес к творчеству и напряженному труду. Скажите “Стаханов” — и в ответ равнодушие или смех. Неинтересен сам факт, что этот шахтер сделал важное открытие, выразил его в простых словах и произвел инновационный проект, позволивший ему выполнить в забое 14 норм. Освоение структуры этого проекта, даже его философии стало основой стахановского движения. Спросите сегодня молодого рабочего, близко ли ему это.

А если и попадает на телеэкран увлеченный человек, говорящий о великих проблемах бытия и о том, как он и его сверстники решали именно великие проблемы, то он выглядит каким-то ископаемым. И удивляешься, как он сохранился.

А послушайте политиков — о таких материях они сейчас вообще не вспоминают. Модернизация? Проще простого — нужно “субсидирование процентных ставок по кредитам, предоставляемым на расширение выпуска высокотехнологичной продукции”. Ах, этого недостаточно? Тогда еще “конкурентная среда разработчиков, поставщиков и дилеров”. Деньги и конкуренция! Какая там протестантская или православная этика, служение Богу или Отечеству. Мы упростились до кнута и пряника.

Стабильного инновационного процесса в этих условиях в России не складывается и не может сложиться. Значит, надо менять условия! Ведь порочные круги надо разрывать, как это ни трудно. Если всерьез говорить о модернизации, надо всерьез оценить и масштаб вызова, и наши возможности. Каждая попытка, вырождающаяся в болтовню, отравляет и так больной организм народа.

Сергей Кара-Мурза,
политолог

(«Российская Федерация сегодня», № 22, 2010 г.)





           

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.


дата: 30.11.2011 Верхний уровень
Общенациональный референдум по пенсионной реформе. Онлайн-голосование




МОЛОДЕЖНАЯ ПРОГРАММА КПРФ (Проект

Советское Солнце






Газета «Правда»


Красная линия


Интернет-сообщество КПРФ



добавить на Яндекс
Add to Google


Поиск
Регистрация

Вступай в ряды КПРФ

Статистика


Rambler's Top100



Яндекс цитирования

Содержание:: - Готовы ли мы совершить подвиг модернизации?

Белгородское региональное отделение КПРФ - официальный сайт


Белгородское региональное отделение политической партии КПРФ
308000, Россия, город Белгород, улица Крупской, 42а
время работы: пн-пт 10:00-18:00
Политические партии
+7 (4722) 35-77-30 +7 (4722) 35-77-40
http://www.belkprf.ru


©КПРФ Белгород, e-mail: belkprf@mail.ru
Россия, труд, народовластие, социализм!
декоративные заборы
межкомнатные двери
недвижимость в белгороде, купля, продажа, обмен, квартиры, дома, коттеджи, нежилые помещения
Оборудование для производства субстрата из минеральной ваты для гидропоники