Белгородский журналист Виктор Василенко – к 80-летию Андрея Тарковского

Обращение аналитика нашего сайта Виктора Василенко, известного в городе специалиста по кино (он много лет вёл на радио ГТРК «Белгород» программу «Пойдём в кино»), к теме творчества кинорежиссёра Андрея Тарковского продиктовано отнюдь не желанием «откликнуться на дату». В творчестве самого Виктора эта тема занимает особое место. Ей была посвящена его первая в полном смысле киноведческая работа «Метафорический кинематограф Андрея Тарковского» (опубликована в польской газете «Трибуна Одржаньска» весной 1980 года), к ней он много раз обращался и в последующем – и с ростом профессионального мастерства она раскрывалась в статьях и книжках Василенко на всё более глубоком уровне.

Уважение к Андрею Тарковскому Виктор Василенко не раз выражал не только в статьях, но и в поступках. Например, в 1984 году, когда после решения Тарковского не возвращаться в СССР его фильмы «не рекомендовали» к показу, по инициативе Виктора, поддержанной директором кинотеатра «Победа» того времени Валентиной Сергеевной Крупениной, было проведено занятие Клуба друзей кино «Глобус», посвящённое фильму «Андрей Рублёв». Предлагаемая вашему вниманию статья Виктора Василенко – тоже дань уважения автора к памяти великого художника.

АНДРЕЙ ТАРКОВСКИЙ И ИДЕОЛОГИЯ

«ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РОССИИ»

4 апреля исполняется 80 лет со дня рождения выдающегося кинорежиссёра Андрея Тарковского. Как уже стало привычным, телевидение к юбилею приурочит передачи об Андрей Арсеньевиче, в которых будут расписываться притеснения, которым подвергался мастер, но можно с большой долей уверенности предположить, что, как и прежде, мало что будет сказано о тех ценностях и принципах человеческого бытия, борьбе за которые художник посвятил свою жизнь. Да и фильмы его покажут только три канала, причём два в, мягко говоря, не лучшее для просмотра фильмов Тарковского время – Первый с часу ночи до трёх, Пятый – с полвторого до полпятого, понятно, тоже ночи. И только «Культура» выбрала для двух фильмов Тарковского более подходящее время. Главный Российский канал Р-1, как и московский, не говоря уже об НТВ, вообще места для фильмов Тарковского не нашли.

Казалось бы парадокс. Те самые телеканалы, которые рассуждают о Тарковском как о великом мастере, практически игнорируют его творчество. Но удивляться нечему. Демпропаганде Тарковский нужен только как персонаж, олицетворяющий страдания художника в советском обществе (замечу, кстати, что при всех проблемах, которые действительно возникали у художника, его фильмы оставались в активном прокате многие годы и собирали зрителей в СССР больше, чем знаменитый «Аватар» в СНГ, а сегодня увидеть их в кинотеатре или в «будни» на телевидении практически невозможно). А если обратиться к тем ценностям и принципам существования, которые Тарковский стремился нести людям своими фильмами, то легко убедиться, что они абсолютно несовместимы и непримиримы с теми, которые демидеологи насаждают в постсоветской России. Потому и обходят эту тему в передачах о Тарковском, потому и стараются, чтобы его фильмы не завоёвывали новых почитателей.

Начать с главного – понимания миссии искусства. «Художник должен определить духовные и нравственные идеалы, которые помогут его народу духовно развиваться», - был убеждён Андрей Арсеньевич. Многие ли деминтеллигенты стоят на такой позиции? Вряд ли. Неслучайно они возвели в ранг «великого» писателя В. Набокова, который декларировал: «Я злюсь на тех, кто любит, чтобы литература была познавательной, национальной, воспитательной».

В передачах о Тарковском нередко вспоминают его дипломный фильм «Каток и скрипка». Чтобы ещё раз напомнить, как на его обсуждении кинематографические и партийные чиновники учинили картине разнос. Но вот о содержании (не сюжете, а именно о содержании) предпочитают не упоминать. Потому что «Каток и скрипка» художественными средствами кино рассказывает о взаимном духовном обогащении дорожного рабочего и мальчика-скрипача. Рабочий открывает мальчику красоту и духовную сущность труда, а юный музыкант помогает рабочему ощутить огромное духовное значение искусства. Это произведение воплощало дух подлинно социалистического общества, в котором и труд, и художественная культура были средствами возвышения личности человека. В постсоветской России фильм с подобным содержанием появиться в принципе не может, поскольку в обществе утверждается идеология, в которой ценность труда определяется деньгами, которые он приносит, а культура (определение «художественная» к ней подходит всё меньше и меньше) служит ублажению публики.

Даже беглый рассказ о содержании всех фильмов Тарковского сделает эту статью чрезмерно объёмной. Тем более, что некоторое время назад на нашем сайте была размещена книжка «Андрей Тарковский: миссия художника», в которой я рассматривал фильмы Тарковского именно с этой позиции. Поэтому сейчас назовём только самые существенные принципы, которые «проповедуют» его произведения. И сопоставим с установками идеологии «демократической» России.

Фильмы Тарковского нацелены на утверждение приоритета духовных ценностей бытия, стимулируют к поиску нравственного идеала.

А в идеологии «демократической» России значение духовных ценностей бытия сведено к нулю. В обществе всеми средствами идеологического воздействия насаждается мировоззрение, которое в своё время точно сформулировал А. Чубайс: «Всё материальное – первично, а идеальное (дух, совесть и всякая прочая воздушность) – субстанции почти утопические, а потому ими следует пренебречь». Этот же принцип лежит в основе постсоветского российского кинематографа, в котором уже более двух десятилетий штампуются фильмы, которые должны вызывать у зрителей восхищение не духовно богатыми людьми, а просто богатыми (один из наиболее почитаемых деминтеллигенцией режиссёров в интервью даже поставил олигархов в один ряд с Прометеем). Один за другим на экраны выходят фильмы, не возвышающие душу зрителей, а растлевающие их, поскольку обращены к самому низменному в человеке, а реклама, зазывая на них публику, ещё и подчёркивает: «Ещё бессовестней, ещё бесстыдней».

В фильмах Тарковского отчётливо выражено категорическое неприятие потребительства.

А в «демократической» России воспитать в человеке потребителя министр образования провозгласил главной задачей воспитания. В фильме «Сталкер» Тарковский недвусмысленно выразил своё отношение к заражённым потребительством творцам: «Интеллигентами ещё зовутся. Они же ни во что не верят. Только и думают о том, как бы не продешевить; хотят, чтобы им оплатили каждое движение души». В этом фильме художник сделал поистине вещее предупреждение: внутренний мир интеллигента, отравленный ядом потребительства, таит в себе бездну зла; и если создастся возможность его свободной реализации, это обернётся страшными бедами. Что мы и получили в полной мере в «демократической» России.

Тарковский своими фильмами стремится пробудить в человеке чувство ответственности за судьбу своего народа и всего человечества, подвести к мысли, что человек должен быть готов ради общего блага пожертвовать своими личными интересами.

А идеология демократической России зиждется на самом беспардонном эгоизме (ведь иначе те, кто обогатился и обогащается на перераспределении общенародных богатств в пользу кучки «избранных», с точки зрения морали общества будут восприниматься не как «успешные» люди, а как преступники). Деминтеллигенты всеми силами стремятся вбить в общественное сознание мысль, которую передаёт выражение одного из модных «смехачей»: «раньше думай о Родине, а потом о себе – это только идиот мог придумать».

Андрей Арсеньевич не только проповедовал такие принципы, но и исповедовал их. Он относился к творчеству как к миссии – миссии по развитию духовности в людях. «Нам не следует ждать ни наград, ни благополучия, если мы хотим остаться художниками», - был убеждён Тарковский. Уже после его смерти, близкие знакомые подсчитали, что если разделить все его заработки на время работы в кино, то получится… 60 рублей в месяц. Очевидно, что прояви художник хоть небольшую склонность к конформизму, то при его мировой славе мог бы жить куда более обеспеченно. Но в принципиальных вопросах Тарковский никогда не шёл на компромиссы.

А для деминтеллигентов творчество – средство заработать эти самые награды и материальное благополучие. Как с циничной откровенностью заявил один из них: «Продать себя – талант особый». И что-что, но этого таланта у них в избытке. Выгодно продавая себя, многие из них в советские времена ревностно прислуживали «коммунистической» власти, теперь большинство их демонстрируют редкостный, используя термин писателя В. Розова, холуяж по отношению к антикоммунистической власти.

Уже живя в эмиграции, Андрей Арсеньевич мог с чистой совестью сказать: «Чтобы быть свободным, просто нужно быть им. Не нужно спрашивать ни у кого разрешения. Это очень просто… По-настоящему свободные люди – те, которые ничего не требуют от жизни; они многое требуют от себя».

Когда слышишь, как творцы, вполне благоденствовавшие в советское время в роли «идеологических камердинеров» власти, ныне разглагольствуют о том, как душила эта власть их свободу, то приходишь к мысли, что они сами превратили себя в рабов, требуя от жизни очень много – в плане наград и материальных благ. Такими рабами они остаются и в «демократической» России. И при этом они крайне снисходительны к себе.

Уехав на Запад, Тарковский чувствовал себя там очень неуютно. «Если в Советском Союзе я никогда не думаю о деньгах, то здесь мне приходится непрерывно о них думать, - сетовал Андрей Арсеньевич на прошедшей в 1984 году встрече с английскими любителями кино. – Слово «деньги» я слышал гораздо чаще, чем «здравствуйте» или «до свидания».

А для деминтеллигентов Запад – объект почти культового поклонения, Земля обетованная. Впрочем, и некоторые из них согласны с тем, что в ведущих капиталистических странах искусство деградирует. «Коммерческие гиганты занимаются кинематографом, театром… Из этих объятий никому не вырваться», - признал режиссёр А. Кончаловский. Но если для Тарковского это было трагедией, то для деминтеллигенции в порядке вещей. «Нелепо говорить в связи с этим, что «деньги – зло», - считает Кончаловский. – Так уж устроен современный мир».

В поздних фильмах Тарковского всё сильнее выражена трагическая интонация автора. В начале 80-х годов мне довелось услышать от молодого тогда режиссёра, очень высоко ценящего Тарковского, что он не может принять мрачный тон его последних («Сталкера» и «Ностальгии») фильмов. В жизни и без того много пессимистического, зачем же художнику ещё более усиливать это ощущение.

Я тогда внутренне не согласился с собеседником, но аргументы найти не смог и потому промолчал. Аргументы появились после того, как увидел «Ностальгию» - самый трагический по звучанию фильм Тарковского. Дело в том, что при всём трагизме произведения оно не оставляет ощущения безысходности (в «Сталкере» это тоже чувствуется, но не столь отчётливо). Напротив, он оставляет в душе ощущение возможности в самом трагическом положении выхода на новую духовную высоту.

Напомню, что «Ностальгия» - первый фильм, который Тарковский поставил за рубежом. Это самое совершенное в художественном отношении произведение Тарковского. В нём с помощью выразительных средств киноискусства раскрывается не «перед» зрителями, а непосредственно в их душе, внутреннее состояние самого автора, передаются его размышления.

А трагизм, в значительной степени, идёт от того, что на Западе художник, гораздо острее, чем живя в СССР, почувствовал глубину духовного кризиса современной цивилизации. Трагизм понимания угрозы гибели цивилизации усилился осознанием того, что его стремление помочь духовному возрождению людей оказывается невостребованным. Большинство из них уже вполне притерпелись к жизни в духовной грязи и чувствуют себя в ней вполне уютно, и к тому, кто пытается вытащить их из неё, относятся с враждебностью…

Но понимание всего этого приводит Тарковского не к безысходности, а к убеждённости в том, что в самом тяжёлом духовном положении общества человек, обладающий духовностью, обязан нести свой огонёк духовности людям. Нести, несмотря на все трудности, которые встают на его пути. Нести даже тогда, когда всем другим это кажется бесполезным и нелепым. Нести, вкладывая в эту миссию всего себя. Только тогда сохранится надежда на изменение к лучшему.

Сегодня эта мысль воспринимается как завещание Андрея Арсеньевича Тарковского.