Ползучий нацизм, или Как проходила «бандеризация» Украины

То, что мы видим сегодня на Украине, вполне можно считать результатом долговременной, целенаправленной и чётко спланированной работы. Работы по внедрению с середины 1950­х, и даже раньше, националистов в высшие, средние и низовые руководящие звенья вначале в Западной Украине, а затем и по всей Украинской ССР. С их помощью в Западной Украине тщательно готовилась и приумножалась антисоветская, а, по сути, русофобская «почва», которая затем, по мере ослабления СССР и, соответственно, контрольных функций Центра стала распространяться в других украинских регионах.

ПРИЧЁМ внедрение националистов в украинскую компартию и их дальнейшее продвижение по карьерной лестнице началось ещё в 1920­х годах.

Так, согласно сообщению начальника 4 Управления НКВД СССР Судоплатова зам.начальника 3 управления НКВД СССР Илюшину от 5 декабря 1942 г. (№ 7/с/97), «...после разгрома петлюровщины … активные петлюровцы ушли в глубокое подполье и лишь в 1921 году легализовались, вошли в УКП и использовали легальные возможности для активизации националистической работы… Эти лица с приходом немецких оккупантов на Украину оказались на службе у немцев». Очевидно, что в последнее сталинское десятилетие (1944­1953 гг.) проникать в партийно­государственные органы Украины «западенцам» было, мягко говоря, непросто. Зато потом...

Реабилитация в 1955­м, по инициативе Хрущёва, лиц, сотрудничавших с фашистскими оккупантами в годы войны, по мнению многих экспертов, открыла клапаны для «политической натурализации» возвратившихся в Украину бывших оуновцев, впоследствии в значительном количестве перекрасившихся в комсомольцев и коммунистов.

А ведь возвращались они и из эмиграции отнюдь не «просоветской». По оценкам ряда североамериканских и западногерманских источников (в том числе, существовавшего в 1950 – начале 1970 гг. Мюнхенского института по изучению СССР и Восточной Европы), не меньше трети украинских националистов и членов их семей, реабилитированных в середине ­ второй половине 1950 гг., стали к середине 1970­х руководителями райкомов, обкомов, обл­ и (или) райисполкомов в Западной, Центральной и Юго­Западной Украине. А также – руководителями разного ранга во многих украинских министерствах, ведомствах, предприятиях, комсомольских и общественных организациях, в том числе областного уровня.

По тем же оценкам, а также архивным документам местных партийных органов, в начале 1980 гг. в общем контингенте обкома партии и райкомов Львовской области доля лиц украинской национальности, реабилитированных в 1955­1959 гг., и репатриантов превышала 30%; по парторганам Волынской, Ивано­Франковской и Тернопольской областей этот показатель составлял от 35% до 50%.

Параллельный процесс развивался и с внешней стороны, так как с середины 1955 года возвращались украинцы и из­за заграницы. Причём, уже в 1955­1958 гг. вернулось, в целом, не меньше 50 тыс. чел., в последующие 10­15 лет – ещё около 50 тысяч.

И что интересно: сосланным оуновцам в 1940­х ­ начале 1950­х удавалось, в большинстве своём, устраиваться на золотые прииски на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Поэтому возвращались они на Украину с крупными денежными суммами.

Вовсе не бедными были и репатрианты из других стран. И почти сразу по возвращении большинство сосланных и репатриантов покупали дома с участками или строили свои, либо «встраивались» в дорогостоящие по тем временам жилищно­строительные кооперативы.

Очевидно, после хрущёвской реабилитации 1955 года, руководство ОУН и других националистических закордонных структур приняло в 1955­1956 гг. решения о постепенном внедрении в партийные и государственные структуры Украинской ССР. Отмечалось, что неодолимых препятствий со стороны местных властей не будет. Словом, националисты изменили тактику, стали всячески поддерживать «прозападных» антисоветских диссидентов на Украине, умело внедрять в общественное сознание шовинистические оценки и призывы через издательства и СМИ Украинской ССР. По данным историка­политолога Клима Дмитрука, эти мероприятия курировались разведками Запада. К тому же в СССР не решались сильно «давить» на восточноевропейские страны, через территории которых (за исключением разве что Румынии) на Украину из­за рубежа продолжали проникать как экс­оуновцы, так и новая, более подготовленная, поросль националистов.

Украинское руководство, повторим, прямо или косвенно поощряло эти тенденции. К примеру, на заседании Политбюро 21 октября 1965 года обсуждался проект ЦК КПУ, инициированный главой ЦК компартии Украины Петром Шелестом, о предоставлении Украине права самостоятельного участия во внешнеэкономической деятельности. Такого себе не позволяла ни одна другая союзная республика. Уже само появление столь одиозного проекта показывает, что в руководстве Украинской ССР фактически продвигали «перспективные» идеи законспирированных националистов.

По ряду оценок, если бы этот проект удался, следом за ним последовали бы аналогичные требования прибалтийских и закавказских республик.

Поэтому в Москве не сочли нужным пойти навстречу просьбе Киева, хотя это предложение и поддержал выходец из Полтавщины, глава Президиума Верховного совета СССР Н.В. Подгорный. Более того, по воспоминаниям А.И. Микояна, именно тогда Шелеста не просто «поставили на место», но и вычеркнули из списка «друзей Брежнева». Впрочем, и после этого влияние «украинской группы» в Кремле оставалось весомым, и Шелеста освободили от должности только через шесть лет, а Подгорного – через 11.

Между тем, ещё в сентябре 1965 года в ЦК КПСС поступило анонимное письмо: «...На Украине всё больше накаляется атмосфера на почве национального вопроса, в связи с желанием кое­кого в Киеве провести так называемую украинизацию школ и вузов... Неужели в ЦК КПСС не ясно, что нарушение любого статус­кво, а тем более в данном вопросе на Украине, вызовет враждебные отношения между русскими и украинцами, возбудит у очень многих низменные страсти в угоду и на потребу канадским украинцам?..». Но разбор даже этого «сигнала», заметим, не привёл к отставке П. Шелеста.

Кроме того, «возвращенцам» не чинилось препятствий для вступления в комсомол или в партию. Правда, некоторым для этого приходилось менять фамилии, но то была, конечно, невысокая плата за продвижение по карьерной лестнице.

По инициативе Шелеста в конце 1960­х в украинских гуманитарных и многих технических вузах был негласно введён обязательный экзамен по украинскому языку, что, кстати, приветствовали многие СМИ украинской диаспоры в Северной Америке, ФРГ, Австралии, Аргентине. Они считали, что это распоряжение приостановит «русификацию» и советизацию Украины. Впоследствии это решение было «спущено на тормозах», но и после этого многие преподаватели требовали от абитуриентов, студентов и соискателей научных званий, особенно в Западной Украине, сдавать экзамены на украинским языке.

А примерно с середины 1970­х в связи с дальнейшим усилением позиций украинского (особенно брежневско­днепропетровского) клана в высшем руководстве СССР и КПСС натурализация националистов стала едва ли не бесконтрольной. Чему опять же способствовало мягкое в целом отношение руководства Украины в течение, подчеркнём, всего послесталинского периода к росту националистических тенденций в республике. А замена Шелеста на Щербицкого привела лишь к более завуалированному развитию национализма, причём, весьма изощрёнными, можно даже сказать, иезуитскими способами.

Ну что, казалось бы, плохого в том, что, в частности, стало расти количество школ с русским языком обучения, увеличилось число СМИ, в т.ч. радио­ и телепрограмм на русском языке? Что быстро стали расти тиражи литературы на русском языке? Однако это вызывало скрытое недовольство в националистически настроенных кругах Украины, способствовало усилению таких настроений в обществе.

Вместе с тем, по данным исследовательской группы интернет­портала СНГ, Украина по­прежнему оставалась в привилегированном положении по сравнению с РСФСР, которая не имела даже собственной академии наук в отличие от Украинской и других союзных республик.

При П. Шелесте, возглавившем в 1963 году ЦК КПУ, стало издаваться больше украиноязычной литературы и периодики, а начался этот процесс с 1955 года. На официальных и других мероприятиях представители властей советовали выступавшим говорить на украинском языке. При этом численность КПУ за 1960–1970 годы выросла рекордно, – в сравнении с ростом числа членов компартий других союзных республик, – почти на 1 млн чел.

Активное развитие получило и прозападно настроенное националистическое диссидентство в Украине, минимум треть деятелей которого составляли, опять­таки, бывшие оуновцы. В Львовской и Ивано­Франковской областях ещё в конце 1950­х возникли подпольные группы «Украинский рабоче­крестьянский союз», «Группа юристов и историков», «Незалежность». Они обсуждали варианты десоветизации Украины и её выхода из состава СССР. А в феврале 1963 года на конференции по вопросам культуры и украинского языка в Киевском университете некоторые участники предложили придать украинскому языку статус государственного. Надлежащих мер в отношении таких групп на Украине не применялось. Выходит, адепты продвижения Украины к «самостийности» имелись и в руководстве КГБ СССР.

В этой связи примечательно, что лидер мельниковцев (по фамилии главаря одной из группировок ОУН – А. Мельника) А. Каминский в 1970 году издал в США и Канаде объёмную книгу «За современную концепцию украинской революции». Её можно было достать через букинистов во многих городах Украины, на книжных развалах, в обществах книголюбов, у иностранных корреспондентов. Как утверждал А. Каминский, «национальная революция в Украине вполне возможна, и её нужно готовить. Причём, для этого не нужны (уже не нужны! ­ И.Л.) подпольные структуры... Чтобы сплотить народ против советского режима, достаточно эволюционных возможностей». А в основу линии на такую революцию нужно «положить сохранение собственного языка, культуры, национальной самобытности, любовь к родному народу, традициям». И если «умело использовать международную и внутреннюю ситуацию, можно рассчитывать на успех...».

Поэтому мельниковцы и бандеровцы примерно с середины 1960­х отказывались от прежде главной для них подпольной борьбы, переориентировавшись, по экспертным оценкам интернет­портала СНГ и ряда других источников, в тактических соображениях на поддержку украинского диссидентства в любых его формах и проявлениях, особенно – на поддержку инспирированной Западом «защиты прав человека в СССР».

В неё весьма искусно включали националистический подтекст. Во всяком случае, посредственный творческий работник на Украине, и не только там, нередко становился широко рекламируемым «узником совести» или получал не менее эффектные западные «ярлыки» того же рода.

Развитию этих тенденций способствовало то обстоятельство, что идеи русофобской «незалежности», пусть в тот период и не публично, разделяло немалое число украинских партгосфунционеров.

Весь советский период на Украине практически происходила успешная смычка националистического движения с партгосаппаратом.

А поскольку немалое число его представителей произрастало из оуновского движения, то этот тайный союз, в конечном итоге, оказался успешным. Для националистов и их западных покровителей, разумеется. В этой связи примечательно также создание в 1970­х – начале 1980­х гг. советских экспортных газопроводов в основном на территории Украинской ССР. Многие СМИ украинской диаспоры в тот период и позже отмечали, что с обретением Украиной «незалежности» она сможет диктовать свои условия России и будет держать её на прочном «крючке». Сегодня предпринимается очередная подобная попытка, но, как и прежде, вряд ли что­нибудь путное из этого у «нэзалэжной» получится...