СТАЛИН И КОММУНИЗМ
В последние годы в статьях, написанных с позиции одобрения деятельности Сталина в роли строителя нового общества, нередко встречаются попытки представить написанную Сталиным в 1952 году работу «Экономические проблемы социализма в СССР» (в которой он наметил ориентиры и поставил основные задачи следующего этапа развития страны) таким образом, будто в ней речь не идёт о переходе к строительству собственно коммунистического общества. Некоторые авторы даже стремятся интерпретировать эту работу так, будто вождь выступал за поворот социалистического строительства в сторону рыночной экономики.
С последними всё достаточно просто. Действительно, Сталин писал о недопустимости пренебрежения рыночными механизмами, которые ещё сохраняются в советской экономике: «Рентабельность отдельных предприятий и отраслей имеет громадное значение с точки зрения развития нашего производства. Она должна быть учитываема как при планировании строительства, так и при планировании производства. Это азбука нашей хозяйственной деятельности на нынешнем этапе развития» (Сталин И. «Экономические проблемы социализма в СССР», Госполитиздат, 1952, стр. 56); «…пока остаются два основных производственных сектора, товарное производство и товарное обращение должны остаться в силе как необходимый и весьма полезный элемент нашего народного хозяйства» (стр.17). А поскольку сохраняется товарное обращение, «наши предприятия не могут обходиться и не должны обходиться без учёта закона стоимости». И, в частности, Сталин видел пользу в том, что действие закона стоимости «учит наших хозяйственников искать, находить и использовать скрытые резервы, таящиеся в недрах производства, а не топтать их ногами,.. учит наших хозяйственников систематически улучшать методы производства, снижать себестоимость производства» (стр.20).
Но, во-первых, уточнения «на нынешнем этапе» и «пока» очевидно свидетельствуют, что Сталин говорил сугубо о текущем моменте, а не о механизмах, которые должны стать сущностью экономики: «Несомненно, что они будут приносить пользу и в ближайшем будущем. Но было бы непростительной слепотой не видеть, что эти явления вместе с тем уже начинают тормозить мощное развитие наших производительных сил» (стр.68).
Во-вторых, даже говоря о текущем моменте, Сталин выступал отнюдь не за расширение сферы действия товарного обращения, а, напротив, за её жёсткое ограничение. Так, категорически исключалось её распространение на средства производства. «Владелец средств производства – государство при передаче их тому или иному предприятию ни в коей мере не теряет права собственности на средства производства, а, наоборот, полностью сохраняет его» (стр.52). Исключалось и придание закону стоимости роли регулятора – «закон стоимости не может при нашем строе играть роль регулятора производства» (стр.22). А ведь в рыночной экономике закон стоимости – один из важнейших регуляторов.
Более обоснованной выглядит точка зрения, что Сталин рассматривал задачу перехода к строительству коммунизма лишь в отдалённой перспективе. Сталин, действительно, написал:
«…раньше, чем перейти к формуле «каждому по потребностям», нужно пройти ряд этапов экономического и культурного перевоспитания общества, в течение которых труд из средства только лишь поддержания жизни будет превращён в глазах общества в первую жизненную потребность, а общественная собственность – в незыблемую и неприкосновенную основу существования общества.
Для того, чтобы подготовить действительный, а не декларативный переход к коммунизму, нужно осуществить по крайней мере три основных предварительных условия.
Необходимо, во-первых, прочно обеспечить… непрерывный рост всего общественного производства с преимущественным ростом производства средств производства…
Необходимо во-вторых, путём постепенных переходов, осуществляемых с выгодой для колхозов и, следовательно, для всего общества, поднять колхозную собственность до уровня общенародной, а товарное обращение также путём постепенных переходов заменить системой продуктообмена…
Необходимо, в-третьих, добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой-либо профессии». (стр. 66-67)
А достижение этих целей требует немалого времени. Но ведь Сталин говорит о том, что надо сделать прежде, чем перейти к коммунизму. А переход к коммунизму и переход к строительству собственно коммунистического общества – это разные вещи.
Но, быть может, я просто цепляюсь к словам? Быть может, между дальнейшим строительством социализма и строительством собственно коммунистического общества нет принципиальной разницы, и путь социалистического развития сам собой приведёт к коммунизму? Убеждён, что нет. Убеждён и в том, что утверждение, будто постепенный переход к коммунизму, по Сталину, следует понимать как «дальнюю стратегическую перспективу, а не сиюминутную задачу» не соответствует смыслу того, что имел в виду Сталин. Ведь он, повторю, говорил как об отдалённой перспективе – о «переходе к коммунизму», а подготовка перехода к коммунизму, решение задач по «осуществлению предварительных условий» - это, в сущности, и есть строительство коммунистического общества.
Например, Сталин считает, что в условиях строительства социализма отдельные механизмы рыночной экономики (об этом говорилось выше) весьма полезны. Но при переходе к коммунизму они будут уже тормозом развития общества. И потому одна из задач строительства коммунизма – изживание этих механизмов. В частности, Сталин говорит о необходимости создания системы продуктообмена между государственной промышленностью и колхозами, которая позволила бы ликвидировать в этой сфере товарное обращение. Да, конечно, Сталин при этом замечает, что «такая система потребует громадного увеличения продукции, отпускаемой городом деревне, поэтому её придётся вводить без особой торопливости». Но разве он считает, что начало решения этой задачи – дело «дальней стратегической перспективы». Напротив, он прямо указывает, что решение этой, действительно, стратегической задачи начинать следует немедленно: «…вводить её нужно неуклонно, без колебаний, шаг за шагом сокращая сферу действия товарного обращения и расширяя сферу действия продуктообмена» (стр.93). А ведь это – уже шаг по пути строительства именно коммунистического общества.
Показательны замечания Сталина относительно предложения сделать технику, сосредоточенную в МТС собственностью колхозов. Он отвергает это предложения, приводя две причины. Одна – в том, что этот шаг создаст для колхозов серьёзные экономические проблемы. Вторая – в том, что этот шаг вёл бы «не к приближению к коммунизму, а, наоборот, к удалению от него» (стр. 91). И, говоря о второй причине, Сталин не отделывается парой общих фраз, а рассматривает вопрос подробно. Таким образом, Сталин уже делает критерием принятия важных экономических решений то, приближают ли они общество к коммунизму.
Остановлюсь ещё на одном моменте. Когда в Советском Союзе начинали строить социализм, Сталин ради повышения производительности труда распорядился задействовать стимулирование зарплатой. Теперь же, когда речь шла уже о подготовке перехода к коммунизму, он предложил принципиально иной путь решения задачи улучшения материальной обеспеченности народа. Не только и не столько за счёт повышения денежной зарплаты, но «особенно, путём дальнейшего систематического снижения цен на продукты массового потребления» (стр. 69). Потому что пока главным путём к повышению уровня жизни остаётся повышение зарплаты, цель превращения труда для всех «в первую жизненную потребность» будет оставаться недостижимой. Напротив, этот путь тоже ведёт в противоположную от коммунизма сторону, поскольку, как предупреждал Маркс, стимулирование труда повышением зарплаты приводит к тому, что человек начинает «рабски трудиться на службе у алчности» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч, изд 2-е, т. 42, стр. 49).
Таким образом, есть достаточные основания утверждать, что в «Экономических проблемах социализма в СССР» Сталин наметил ориентиры и поставил основные задачи следующего этапа развития советского общества – перехода к строительству коммунизма.
И вина Хрущёва не в том, что он провозгласил программной целью построение коммунизма в Советском Союзе, а в том, что он при этом всё перевернул с ног на голову. В частности, Сталин (в полном соответствии с позицией Маркса) говорил о том, что одно из важнейших предварительных условий перехода к коммунизму – развитие личности человека. Хрущёв же на ХХ съезде КПСС заявил: «Это будет такой общественный строй, где все источники богатства польются полным потоком, где каждый человек будет с воодушевлением работать по своим способностям и получать за свой труд по потребностям. На этой основе (выделено мной – В.В.) будут созданы необходимые условия для всестороннего развития личности» (Отчётный доклад Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза ХХ съезду партии, Госполитиздат, 1956, стр. 140).
Таким образом, всесторонне развитие личности из необходимого условия построения коммунизма переносилось в «светлое завтра», когда все источники богатства польются полным потоком. Совершенно очевидно, что без духовного развития человека, без укоренения в его сознании гуманистической идеологии труд никогда не сможет сделаться для него первой потребностью жизни. И, соответственно, надеяться на то, что он станет бескорыстно трудиться «по способностям» не приходится. В интерпретации Хрущёва определяющей задачей построения коммунизма фактически провозглашалось достижение коммунистического принципа распределения. Между тем, Маркс прямо предостерегал: «Было бы вообще ошибкой видеть существо дела в распределении и ставить на нём главное ударение» (Маркс К. «Критика Готской программы. Госполитиздат, 1945, стр. 14).
Был отброшен и выдвинутый Сталиным принцип, что повышение уровня жизни людей должно достигаться «особенно, путём дальнейшего систематического снижения цен на продукты массового потребления». При Хрущёве и в последующие годы упор был сделан на повышении заработков. По данным, которые привёл в книге «Советская цивилизация» С.Г. Кара-Мурза, если в 1946 году зарплату в 200-300 рублей (в пересчёте на деньги 1961-го) имели 0,7% рабочих и служащих, а 300-400 рублей – 0,3%, то в 1968 году – соответственно 4,4% и 1,1%, а в 1976 году – 12,7% и 2,4%. При этом рост зарплат не был одинаков для всех. Если в 1946 году уровень зарплат 10% наиболее высокооплачиваемых рабочих и служащих был выше уровня зарплат 10% рабочих и служащих с наиболее низкой оплатой примерно в 1,5 раза, то в 1976 – уже в 3,35 раза.
Перенос акцента на рост заработков никак не способствовало решению одной из важнейших задач коммунистического воспитания – «обретению устремлённости к созиданию и творчеству безотносительно к любым выгодам и наградам» (цитирую Философский словарь 1984 года). Напротив, это в полном соответствии с предупреждением Маркса приводило к тому, что люди начинали «рабски трудиться на службе у алчности».
Это выражалось, в частности, в том, что всё большее и большее число людей ради зарабатывания денег пренебрегали высшим богатством социализма – свободным временем, открывающим простор для обогащения внутреннего мира, и тратили свой отпуск на поиск приработков. В 80-е годы, по данным академика В.Н. Кудрявцева, приработка на стороне искали уже порядка 30% молодых горожан.
Упомянутые ошибки и целый ряд других неверных решений привели к тому, что при Хрущёве на деле произошёл поворот не к строительству коммунизма, а к созданию обществу потребления.
О том, как постепенно осуществлялся этот переход – тема отдельного подробного разговора. Сейчас отмечу только, что решающий шаг в этом направлении был сделан при Брежневе, когда отбросили уже не только выдвинутые Сталиным принципы перехода к строительству коммунистического общества, но и тот принцип, который Сталин назвал «основным законом социализма»: социалистическая экономика должна быть ориентирована не на извлечение прибыли, а на удовлетворение потребностей общества. Реформы 1965 года, говоря словами член-корреспондента Петровской академии наук и искусств А.В. Бобракова, «поставили экономику с ног на голову – главным показателем стала прибыль, т.е. критерий капиталистический» (орган ПАНИ «Земля Русская», 1998, №11-14, стр. 8). Это был поистине судьбоносный поворот в развитии. Потому что сталинский принцип: «Цель социалистического производства не прибыль», - это не частность, это главное, поскольку именно ориентация капиталистической экономики на прибыль предопределяет то, что она объективно в процессе своего функционирования дегуманизирует человека: разрушает его духовный мир, способствует формированию приоритета материальных ценностей.
Тогда – в 1965 году – Эрнесто Че Геварра предостерегал: «В погоне за химерой построения социализма с помощью инструмента, доставшегося нам от капитализма, можно попасть в тупик» («Коммунист», 1988, №12, стр. 107). Но ни к нему, ни тем паче к «буржуазному» философу Эриху Фромму, призывавшему в конце 60-х годов не вовлекать Советский Союз в гонку с Америкой по числу машин и холодильников, а «строить подлинно человеческое общество» (Фромм Э. «Революция надежды» (в сборнике «Психоанализ и этика»), М., Республика,, 1993, стр. 320), руководители партии и страны не стали прислушиваться.
В таких условиях рост материального благосостояния народа оказался не благом, а злом. Он создавал предпосылки для погони за матблагами. Избранный способ повышения материальной обеспеченности людей стимулировал их включиться в неё. При этом воспитательная работа всё меньше и меньше способствовала выработке «иммунитета» против этого соблазна. Это привело к возникновению духовного и идеологического кризиса советского общества. Год от года всё шире распространялась губительная для подлинно социалистического общества потребительская идеология, которая смысл жизни и источник радостей видит не в созидании на пользу всем, не в духовном обогащении, а в личном накоплении матблаг и пользовании ими. И уже в 70-е годы потребительская идеология овладела умами очень большой части советских людей – прежде всего, молодых.
Потребительская идеология приводила людей на позицию, выраженную персонажем романа Воробьёва «Высота»: «Мне в коммунизм не надо, мне и при социализме подходяще», - потому что коммунистические принципы были несовместимы с их жизненными ориентирами. Впоследствии демсиренам не составило большого труда убедить их, что при капитализме им будет ещё лучше.
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород
