Виктор Василенко об идеологии посткоммунистической России
Государственная идеология в «демократической» России официально запрещена Конституцией. С другой стороны, начиная с середины 90-х годов власть предержащие не раз обращались к верным ей интеллектуалам с соцзаказом создать идеологию «новой России», которая была бы привлекательной для народа. Костиков при Ельцине и Сурков при Путине пытались выполнить его, хотя и не особо преуспели.
Правда, господин президент ныне говорит о «национальной идее», которая «не идеологизирована», но это свидетельствует лишь о том, что он весьма туманно представляет себе, что, собственно, такое – идеология.
Идеология – это вовсе не набор привлекательных лозунгов и формулировок, призванных украсить фасад созданной социальной конструкции, который и пытались изобрести придворные идеологи. Идеология, по определению академика В.А. Коптюга – «система базовых понятий и взглядов». Иначе говоря, это система основополагающих приоритетов, принципов, ориентиров существования людей, каких-то социальных групп и общества в целом. Идеология отнюдь не нечто политизированное. Она может включать в себя какие-то политические взгляды, но это отнюдь не является её характерной чертой. Аполитичность тоже вполне может быть в основе «базовых понятий и взглядов». Идеология общества (т.е. основополагающие принципы, приоритеты, ориентиры, утвердившиеся в общественном сознании), определяет нормы жизни в нём. Но этот процесс имеет и обратное действие: нормы жизни общества (не провозглашённые, а реальные) формируют его идеологию. Первый вариант, например, преобладал в годы сталинского правления, второй – в посткоммунистической России.
Разумеется, это не значит, что по принципам идеологии общества строят своё существование все. Но для большинства людей эти ценности и приоритеты олицетворяют идеал.
Скажем, далеко не все жители древних Афин, где одним из устоев идеологии общества был приоритет духовных ценностей бытия, пренебрегали погоней за материальными благами ради существования более богатого духовно. Но те, кто жил по такому принципу, вызывали у них уважение – потому, что соответствовали их представлениям об идеале. Диоген Лаэртский описывает случай с Клеанфом: однажды на улице ветер сорвал с философа плащ, и все увидели, что на нём нет даже рубахи – «за это афиняне наградили его рукоплесканиями».
Человека без идеологии быть не может. Сейчас очень интересный по мыслям, но спорный по художественному решению японский фильм «Легенда о Нарайяме» почти забыт, но напомню о нём, потому что он является прекрасной иллюстрацией этого тезиса. Люди в показанной в нём деревне находятся почти на животном уровне, они существуют в постоянной борьбе за выживание, о каких-то духовных ценностях их бытия нет и речи. Но и у них есть своя идеология, сформированная такими условиями жизни. Именно подобная идеология, высшей ценностью которой является физическое выживание, породила такие нормы жизни, как избавляться от «ненужных» детей, отправлять стариков умирать на гору Нарайяму и т.п.
Идеологию общества можно формировать, целенаправленно воспитывая в людях нужные ценностные установки. Это процесс очень нелёгкий, он требует широкомасштабной работы и немалых средств. Но, как убеждает сталинский опыт, он может привести к успеху. Знаменитый диссидент Александр Зиновьев, живя в эмиграции, констатировал, что в предвоенные годы в Советском Союзе удалось воспитать поколение, которое «в общем и целом исповедовало систему ценностей идеального человека, которую в течение столетий вырабатывали лучшие представители человеческого рода. В этой системе доминировали высшие моральные и духовные ценности». Но «создать» идеологию путём её провозглашения нельзя. В этом случае неизбежно возникает и всё более углубляется разрыв между провозглашёнными принципами и реальными ценностями и приоритетами, объективно утверждающимися в общественном сознании – именно в таком разрыве, замечу, была важнейшая причина духовного и идеологического кризиса советского общества периода «застоя».
Так вот, если говорить не о привлекательных лозунгах, которые должны украсить посткоммунистическое российское общество, а о его реальной идеологии, то она давно сформировалась сама собой
Её главный постулат ёмко выражен ставшей крылатой фразой А. Чубайса: «Всё материальное – первично, а идеальное (дух, совесть и всякая прочая воздушность) – субстанции почти утопические, а потому ими следует пренебречь». Соответственно, фундаментальными ценностями этой идеологии являются собственность и богатство. Стремление к приобретению и сохранению собственности и жажда богатства (иначе говоря, алчность) неизбежно делают основой отношений между людьми конкуренцию, что ведёт к формированию в сознании людей эгоизма.
Могут сказать, что упомянутая фраза Чубайса – это эпатажное высказывание одиозного деятеля, поэтому в серьёзном разговоре ссылаться на неё неправомочно. Но, во-первых, Чубайс – не просто одиозная фигура. При каждом из номинальных правителей России Чубайс занимал ключевое положение. При Ельцине – он был поставлен на приватизацию промышленности, при Путине – на реформирование энергетики, при Медведеве – на развитие нанотехнологий, которое было объявлено магистральным направлением всего экономического развития страны. После возвращения Путина в кресло президента, Чубайс остался во главе Роснано, несмотря на то, что успел стать «героем» целого ряда финансовых скандалов. Такая непотопляемость Чубайса (при том неисчислимом ущербе, который наносит его деятельность России) однозначно свидетельствует, что именно он – знаковая фигура реформ. А во-вторых, Чубайс ведь не придумал этот идеологический постулат, он только предельно откровенно выразил суть тех воззрений, которых придерживаются все реформаторы, и которые они стремятся насадить в сознании всех россиян.
К примеру, с апологией частной собственности выступил известный «демократ» Селюнин, объявивший её «абсолютной общечеловеческой ценностью». Учебник «Граждановедение» (Я.В. Соколова) прививает мысль: «Чтобы чувствовать себя свободным, необходимо владеть собственностью». Поражает позиция РПЦ. Христос учил: «Не собирайте себе сокровища на земле, но собирайте себе сокровища на небе; ибо где сокровище ваше, тем будут и сердце ваше». И он безоговорочно заявил: «Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником». Христианские философы именно в собственности видели «зла величайшего исток», потому что были убеждены, что материальные вожделения связывают душу с дьяволом (Ориген, Эразм Роттердамский и целый ряд других); а жажда обладания собственностью – одно из сильнейших материальных вожделений. Тем не менее, когда несколько лет назад в прессе были опубликованы выдержки из документа «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», то выяснилось, что Церковь относится к собственности совершенно иначе, нежели Христос и учит «воспринимать собственность как дар Божий». Что ж, это ещё раз убедительно подтверждает марксистскую формулу, что социальное бытие определяет социальное сознание.
Богатство в «новой России» прочно утвердилось как важнейшая мера значимости человека. И Костиков, претендовавший при Ельцине на роль идеолога, в своём трактате «Регламент гражданского общества» объявил обогащение «величавым деянием» и поучал, что «богатство россиянина является предметом его личной гордости», что богатый человек «пользуется всеобщим почтением». Поставил «материальный успех» во главу системы ценностей и помощник Путина Сурков – выступая перед слушателями Центра подготовки кадров «Единой России». Да и господин Медведев в бытность президентом, рассуждая о стимулах деятельности людей, заявил: «Для молодёжи важны не медали, а деньги, квартира, транспорт, земля и дача».
С позиции такой идеологии бедность стала восприниматься как признак несостоятельности человека. Поговорку «Бедность не порок» в посткоммунистической России заменила другая: «Если ты умный, то почему бедный?». Принцип «Бедным быть стыдно» декларировали и политики, и профессора.
Алчность в «новой России» разжигается в людях всеми средствами идеологического воздействия – от «просветительских» программ до спортивных репортажей, в которых о рублях, долларах и евро говорится едва ли не больше, чем о голах, очках и секундах. К примеру, когда в матче Мексика – Голландия вратарь мексиканцев Очоа отбил очень трудный мяч, комментатор канала (государственного!) «Россия-1» буквально зашёлся от восторга: «Очоа! Очоа! Миллионы! Миллионы! Сколько же он теперь будет получать!».
В «новой России» эгоизм – необходимая установка сознания нуворишей и их обслуги, включая министров и «менеджера всея Руси». Потому что без этого первые не смогли бы в вымирающей России пить шампанское по цене за бутылку в две-три годовые пенсии рядового пожилого человека, а вторые – защищать интересы олигархов, а не страны и народа. Вспомним, хотя бы, как Путин заявил, что зарплаты топ-менеджеров нельзя сравнивать со средней зарплатой по России - надо с той, которую получают их коллеги в ведущих капстранах. А вот о том, чтобы поднять среднюю зарплату в России на уровень этих стран, он и в мыслях не держит.
Это идеология не «верхних тысяч». Это идеология именно посткоммунистической России. Её установки в значительной степени принял и народ. Как показывают социологические исследование, богатство сделалось предметом почитания почти для двух третей россиян. Призывы подняться на борьбу ради будущего страны или из солидарности с другими угнетаемыми нынешней властью, пропадают втуне. Люди поднимаются на борьбу лишь тогда, когда «прижимает» лично их (рабочие Пикалёво, медики, обманутые дольщики, водители большегрузных автомобилей и т.п.), да и там цель борьбы – не смена всего курса власти, а всего лишь защита лишь своих материальных интересов.
Президент Путин провозгласил «национальной идеей», консолидирующей общество, патриотизм. Но реально ли надеяться, что патриотизм сможет «ужиться» с базовыми ценностями и приоритетами идеологии посткоммунистического российского общества?
Да, бесспорно, воссоединение Крыма и России вызвало на какое-то время единение, если не подавляющего, то значительного большинства населения России вне зависимости от политических взглядов людей. И представители КПРФ в одних рядах с единороссами дружно скандировали «Крым – наш!».
Но, когда эйфория улеглась, для любого человека, сохранившего способность трезво мыслить, стало очевидным, что «Крымнаш» для самой власти вовсе не знак смены ориентиров, как уповало руководство КПРФ, а всего лишь грандиозная по масштабу и долговременная по воздействию пиар-акция.
Судите сами: где в таких действиях власти можно увидеть хоть проблеск патриотизма?
- Начиная с 2014 года, часто слышатся, в том числе и от представителей власти и их пропагандистской прислуги, слова о том, что Запад ведёт против России войну – экономическую. Термин «война санкций» прочно вошёл в обиход. В экономической войне главное оружие – деньги. И куда же российское правительство вкладывает огромные суммы денег? В западную, прежде всего, американскую экономику. Вот два сообщения СМИ последнего квартала прошлого года. Одно: за последние ПЯТЬ ЛЕТ под разговоры о «новой индустриализации», импортозамещении и т.п. вложения в основной капитал промышленности, выпускающей автомобили, суда, летательные и космические аппараты составили 750 миллиардов рублей. Другое: только за ОДИН МЕСЯЦ (август) Россия снова нарастила свои инвестиции в казначейские облигации США (US Tresuries) на 7,8 миллиардов долларов – по курсу того времени, более чем на 400 миллиардов рублей.
Это примерно то же самое, как если бы во время Великой Отечественной войны советское правительство стало направлять бы марганец, без которого невозможно сделать прочную броню, не на свои танкостроительные предприятия, а на германские. Можно себе это представить?
- Руководитель-патриот, по определению, - это тот, который стремится укрепить промышленную мощь своей страны, сделать её экономически независимой. А что же правительство РФ? Не так давно оно предложило как антикризисную меру – выставить на приватизацию очередной пакет госсобственности в триллион рублей. А глава правительства Медведев, как информировали СМИ, на встрече с участниками саммита стран Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества выступил в роли зазывалы: он соблазнял потенциальных покупателей тем, что ослабление курса рубля позволяет иностранным инвесторам приобретать российские активы дешевле. Но ведь, как сообщил не какой-то оппозиционный деятель, а советник президента РФ С.Ю. Глазьев, на Московском экономическом форуме, доля иностранного капитала в важнейших отраслях промышленности РФ и так давно превосходит критическую: в производстве нефтепродуктов – 42%, в химическом производстве -50%, в добывающей промышленности – 50%, в чёрной металлургии – 67%, в железнодорожном машиностроении – 75%, в производстве цветных металлов – 76%, в энергетическом машиностроении – 95%. Пустить на распродажу национальное достояние, - где тут проявление «национальной идеи» патриотизма? Кстати, распродажа российской промышленности не только антипатриотична, но и экономически абсолютно невыгодна для страны. Потому что зарубежный капитал и прибыли свои выводит за рубеж. Как показал тот же Глазьев, «поток денег, которые уходят заграницу в оплату… инвестиций уже давно превышает приток денег извне». Почему же тогда президент, ратующий за «национальную идею», прислушивается не к своему советнику, а к проводнику такого курса.
- Аксиома патриотизма: забота о молодом поколении, от которого зависит будущее страны, - важнейшая задача государства. Оно должно быть здоровым физически и духовно, образованным и интеллектуально развитым. Как с этим соотносятся «оптимизация» здравоохранения и образования, введение стандартов образования, которые Заслуженный деятель науки РФ профессор В. Троицкий охарактеризовал так: «В созданной ныне в России «новой» культурно-образовательной среде молодой человек, не приобретя в школе представления о чём-то незаменимо важном, скорее всего, останется обделённым на всю жизнь. Это не просто - плохо. Это преступно. И акции, содействующие этому, должны быть наказуемы. Ибо лишать русскую молодёжь необходимой духовной пищи сознательно (а так оно и есть!), морить её духовным голодом может только враг русского народа. Это духовный геноцид в чистом виде».
- Патриотизм проявляется и в том, что в условиях, когда народ переживает (в частности, из-за «войны санкций») тяжёлые материальные трудности, богатые должны умерить свои аппетиты, чтобы государство могло увеличить помощь бедным. Без этого говорить о консолидации общества – чистое фарисейство. А что же правительство? Приведу ещё одно сопоставление сообщений СМИ, вышедших почти одновременно. Первое: «В правительстве отказались от ограничения уровня зарплат топ-менеджмента госкомпаний (напомню, что они достигают нескольких миллионов рублей В ДЕНЬ). Второе: «Правительство выступило против инициативы КПРФ о социальной госпомощи нищим и беднякам». (суть инициативы в том, чтобы поднять черту бедности, служащую критерием оказания социальной помощи малообеспеченным людям, с ПМ до 1,3 ПМ).
Примеров подобного «патриотизма» правительства РФ можно привести ещё немало. Можно, конечно, сказать, что правительство превратилось в некое подобие «пятой колонны». Но почему тогда главный патриот всея Руси с завидным упорством выступает на его стороне, а не на стороне тех, кто требует отставки экономического блока правительства?
С позиции патриота, руководитель, внесший огромный вклад в сохранение страны и её развитие, заслуживает глубочайшего уважения, а руководитель, уничтоживший её, - вечного проклятия. Однако и Путин и Медведев в полном «консенсусе» при любой возможности бросают ком грязи в Ленина, тщательно укрывают от глаз людских его Мавзолей в неразрывно связанный с Лениным День Победы, - и с демонстративным пиететом относятся к Ельцину. После этого, на мой взгляд, цена всех высокопатриотических заявлений правителей России становится очевидной.
При таком «патриотизме» верхушки страны, трудно надеяться на формирование подлинно патриотического чувства у рядовых людей. Опрос Левада-центра выявил, что более двух третей граждан России считают себя патриотами. Но при этом видят патриотизм в труде на благо Родины только 21%. А вот опрос ФОМ показал, что для большинства (64%) граждан России главный критерий работы отнюдь не благо страны, а деньги. И ради высокого заработка они готовы пренебречь любыми соображениями духовного порядка. Как ту опять не вспомнить Чубайса!
Так что принять версию, будто патриотизм в посткоммунистической России является одним из устоев идеологии общества не приходится. Базовая триада, повторю – богатство, собственность, эгоизм.
Идеология «новой России» и историческая традиция
Утверждая эти идеологические установки в сознании людей, реформаторы в подтверждение их «истинности» ссылаются на то, что они якобы соответствуют историческим традициям человечества и природе человека. Рассмотрим, насколько это соответствует действительности.
Что касается частной собственности, то в истории был период, когда человечество обходилось без неё, и позже о нём вспоминали как о «золотом веке». Уже в Древнем мире гуманистически ориентированные мыслители высказывали убеждение, что для возвышения личности необходимо не владение собственностью, а, напротив, отказ от стремления владеть ею. На такой позиции стоял Будда. «Ничто не мнить своей собственностью» учил Пифагор. Платон в своей модели «идеального государства» предусмотрел, что высшая общественная группа – философы – не должна иметь собственности.
Идея отказа от собственности как условие обретения «сокровищ на небесах» лежит в основе учения Христа (напомню: «Всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником»). У первых христиан обобществление собственности было категорически обязательным условием. Достаточно вспомнить, что случилось с Ананием и Сапфирой, утаившими часть своей собственности при вступлении в общину.
И в последующие века и среди священнослужителей, и среди светских людей было много таких, кто видел в частной собственности, говоря словами философа Морелли, «зла величайшего исток» - Василий Великий, Грациан, Томмазо Кампанелла, Жан Мелье, Габриэль де Мабли, Лев Толстой. Лорд-канцлер Англии Томас Мор писал: «Повсюду, где есть частная собственность, где всё измеряется деньгами, там едва ли когда-нибудь будет возможно, чтобы государство управлялось справедливо».
Ну, а что касается жажды обогащения, то оно воистину всегда и везде (за единственным исключением, о котором речь пойдёт ниже) считалось одним из самых отвратительных пороков. «Богатство приносит лишь дурное», - был убеждён Сократ. «Матерью всех бед» называл алчность Диоген из Синопа. «Богатый человек либо господин, либо наследник зла», - писал святой Иероним. «Где маммона, там нет Христа», - проповедовал Иоанн Златоуст.
Смертным грехом объявил сребролюбие Ветхий Завет. В ламаизме бог богатства Кубера «по совместительству» является и царём тёмных сил. В мифологии дохристианской Скандинавии есть легенда о норнах, которые предсказали людям, счастливо жившим в золотом веке: «Скоро, очень скоро жажда золота, жажда наживы проникнет в сердца людей, и тогда золотой век кончится, - сказала старшая норна. Люди будут убивать друг друга ради золота. Многих славных героев ослепит оно своим блеском, и они погибнут в борьбе за него, - произнесла средняя из них. Но придёт время, когда золото потеряет власть над людьми, и тогда они снова будут счастливы, - добавила младшая норна»…
Не соответствует истине и утверждение демидеологов, будто приоритет личных интересов является исторической традицией человечества. Потому что, как отметил русский религиозный философ В. Соловьёв, «весь исторический рост человечества состоит в последовательном ограничении “своего интереса”».
И действительно, если бы люди первобытного общества считали бессмысленным «подчинение частного общему», то человек бы просто не выжил. Только жертвенность во имя блага всех как норма поведения позволила тогда человечеству не только выжить, но и развиваться.
Готовность римлян ради общего блага жертвовать своими интересами и самой жизнью вошла на века в пословицу («римлянин душой»). А вот, когда при вырождении Рима в древнее общество потребления это качество у подавляющего большинства граждан атрофировалось, Рим не выдержал натиска варваров, которые отнюдь не превосходили его ни в экономической, ни в военной мощи.
Подобных примеров можно привести множество из разных эпох. И они убеждают в правоте Соловьёва: путь прогресса общества, а тем более человечества лежит через служение частного общему.
Таким образом, исторической традицией человечества является не преклонение перед частной собственностью и богатством, пренебрежение общественными интересами ради личных, а порицание их. Впрочем, есть исключение – капиталистическое общество, в котором все эти установки действительно сделались нормой.
Идеология обречённого мира
В любом капиталистическом обществе богатство и собственность являются основополагающими ценностями, а жажда обогащения и стремление к приобретению собственности и её преумножению – важнейшими стимулами. Но философ и психолог Эрих Фромм, который в нескольких работах исследовал воздействие принципов функционирования социально-экономической системы на человеческое сознание, пришёл к выводу, что такие установки сделались нормой не потому, что капиталистическое общество соответствует природе человека, а потому, что их формирует природа капиталистического общества.
Если до капитализма, пишет Фромм, «экономическое поведение определялось этическими принципами», то «капитализм XVIII века претерпел радикальное изменение: экономическое поведение отделилось от этики и человеческих ценностей».
Извлечение прибыли и приобретение собственности сделались доминантой экономического поведения. И это вело к формированию соответствующей идеологии, базирующейся на приоритете материальных ценностей. Духовные ценности и нравственные принципы сделались в такой идеологической системе теми самыми «воздушностями», которыми, как утверждал Чубайс, можно пренебречь. Философ Айн Рэнд, выступавшая как апологет капитализма (её имя было присвоено «мозговому центру» капитализма – «Рэндкорпорация») выразила ту же мысль не менее откровенно: «Выражение «делать деньги» является основой человеческой морали».
В такой системе неизбежно утверждение в отношениях между людьми принципа «Человек человеку – волк». Ибо, как писал Т. Гоббс, «хотя блага жизни могут быть увеличены благодаря взаимной помощи, они достигаются гораздо успешнее, подавляя других, чем объединяясь с ними».
Но даже среди теоретиков капитализма находились такие, которые понимали, что порождённые капитализмом приоритеты, ценности и стимулы противны подлинно человеческой природе. Так, английский экономист XIX века Д.С. Милль считал: «Я не обольщаюсь насчёт жизненного идеала, предлагаемого теми, кто думает, будто нормальное состояние человеческого существа – это борьба за преуспеяние; будто попирать и подавлять друг друга – это наиболее желательная участь для человека… Наилучшее состояние для человеческое природы такое, при котором нет бедных и никто не жаждет стать богаче, нет оснований опасаться, что кто-то постарается оттолкнуть вас, чтобы пробиться самому».
Неслучайно подлинно художественная литература, которая, по определению, нацелена на защиту истинно человеческого в человеке, ещё в «золотом» для капитализма XIX веке выступала с позиции неприятия основных установок капиталистической системы – именно потому, что та разрушала это истинно человеческое. Эта тенденция сохранялась и в ХХ веке. Писатель-диссидент Владимир Максимов, живя в эмиграции, утверждал, что вся «великая» западная литература антикапиталистическая по духу.
И ещё до Маркса были специалисты, которые предвидели, что ложные ценности, насаждаемые капитализмом, чреваты гибелью для самой капиталистической системы. К примеру, американский учёный Л.Г. Морган предупреждал: «Гибель общества угрожает нам как завершение исторического поприща, единственной конечной целью которого является богатство, ибо такое поприще содержит элементы своего собственного уничтожения».
В ХХ веке всё больше и больше специалистов, в том числе и далёких от коммунистического движения, а то и противников коммунистов (О. Шпенглер, В. Зомбарт, Н. Бердяев Г. Марсель К. Доусон, Э.Фромм, Ж.Эллюль, и многие другие) приходили к убеждению, что ложные, «жизнеотрицающие», как назвал их Фромм, установки капиталистического общества ведут к тяжёлому духовному кризису.
Значительный рост благосостояния широкого круга людей в ведущих странах западного мира, который стал следствием утверждения «социально ориентированной» модели капитализма, привёл к тому, что разрыв между уровнями материального потребления и духовного развития людей намного увеличился, и это интенсифицировало духовное вырождение общества. В богатых капиталистических государствах все социальные слои оказались поражены потребительской психологией, которая низводит духовные ценности существования к нулю. Произошло, как писал Жак Эллюль «поглощение личности потребительским обществом».
Духовная деградация зашла так далеко, что в начале XXI века западные специалисты заговорили уже об «органическом разложении» общества.
В последние годы в центре внимания не духовный кризис, а кризисы, грозящие физическому существованию человечества – ресурсный, продовольственный, экологический, социальный. Но корень их тоже в ложных установках капиталистической системы. Как резонно заметила шведский политик (одно время – глава парламента) Бригитта Даль: «Нынешний порочный круг не является неизбежно присущим человечеству. Он не является неизбежным условием развития. Он – следствие алчности и эксплуатации».
В конце 70-х годов Эрих Фромм написал: «Впервые в истории физическое выживание человеческого рода зависит от радикальных изменений в человеческом сердце. Однако изменения в сердце человека возможны лишь при условии таких коренных социально-экономических преобразований, которые дадут ему шанс измениться».
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород
