В день юбилея популярной в России польской актрисы Барбары Брыльской Виктор Василенко вспоминает о встрече с ней

Барбару Брыльску я не раз видел на Московских кинофестивалях. Но взять у неё интервью не получалось: она не была расположена к беседе с журналистами. В один из приездов в конце 70-х годов в Варшаву я решил предпринять ещё одну попытку встретиться с актрисой. Знакомые коллеги в журнале «Экран» дали её домашний телефон, я позвонил Брыльской - и она на удивление легко согласилась на встречу.

И вот я подхожу к многоэтажному дому на улице Мальтанской в новом районе Варшавы. Поднимаюсь по лестнице, направляюсь к двери – та открывается и выходит девочка лет шести-восьми. Мило улыбается: «Вы – русский журналист, которого ждёт мама?». Тут же в прихожей появляется и сама пани Барбара.

Выглядит она совершенно иначе, нежели на обложках журналов. Одета элегантно, но просто. Косметика, если и есть, то совсем не заметна. «Домашний» образ Брыльской импонирует мне куда больше «звёздного».

Гостеприимная хозяйка приготовила кофе, и потекла беседа. Для начала я поинтересовался, действительно ли Брыльска – артистка только кино и в театре никогда не играла?

- Действительно. Так вышло. Я снимаюсь с первого года обучения в Высшей театральной школе. Потом, когда я получила диплом, поступило очень много предложений сниматься, и у меня просто не было времени ангажироваться в театре. И так сезон за сезоном – кино не оставляло времени для театра. Но, признаться, я не скучала по театру: у меня было много работы в кино, и уже была семья. Знаете, я очень люблю дом, и мне не нужен театр. А потом я уже точно поняла, что театр – это не для меня. Каждый день играть одно и то же, повторять то же самое – это не для меня. Кроме того, в театре актёр обязан играть ту роль, на которую его назначат, а в кино может отказаться. Здесь я свободный человек.

- С чего началось Ваше сотрудничество с советскими кинематографистами?

- Первый раз я встретилась с «Мосфильмом» на «Освобождении».

- Но у Вас там эпизодическая роль.

- У меня там была довольно большая роль, но в окончательном варианте от неё остался эпизод. Дело в том, что в большинстве сцен, где я играла, был Гомулка (первый секретарь ЦК ПОРП в 60-е годы, в годы войны – один из руководителей левого Сопротивления – В.В.). А когда его, - актриса сделала выразительный жест, - «ушли» из фильма и эти сцены.

Я попросил разрешения сделать несколько снимков во время нашей беседы. Брыльска согласилась, но тут же добавила: «Ах, из этих съёмок я не знаю, что выйдет…». Чтобы вышло получше, она принесла свою вспышку. К сожалению, выяснилось, что к советскому фотоаппарату она не подходит. Пришлось фотографировать так, и, действительно, вышло не очень.

- Дала ли работа с советскими мастерами Вам что-то в творческом отношении?

- Да. И, прежде всего, «Ирония судьбы». Рязанов – это было для меня внове – снимал одновременно тремя камерами, снимал длинными кусками. Играть приходилось не как обычно в кино, а, скорее, как на сцене театра. Много света, много текста… Но – научилась. Русскому научилась лучше, чем знала до тех пор. Рязанов хорошо работает с актёрами. А не все режиссёры уделяют им время. Некоторые думают, что актёр – это предмет, которые они используют, а фильм – это только их дело. Но это неправда. Конечно, без хорошего режиссёра… собеседница задумалась, а потом уверенно закончила: - Знаете, если будет хороший сценарий, то оператор с актёрами сами смогут сделать хороший фильм, мне кажется.

«Забавно, - подумал я. – Нечто подобное до сих пор мне приходилось слышать только от знакомого провинциального журналиста, именующего себя «лектор-международник». Но чтобы такое суждение высказывала профессиональная актриса кино?».

- Чьё искусство, по Вашему мнению, сейчас наиболее передовое?

- Лучше американских фильмов я не видела никогда. Думаю, они ушли вперёд от всех на 50 лет. Техника, актёрская игра – такого уровня мы ещё долго не достигнем.

«Ну, конечно, режиссёры в этих рассуждениях в расчёт не принимаются. А они в Европе, по крайней мере, не хуже, чем за океаном», - прокомментировал я про себя». Но спор на эту тему увёл бы нас далеко в сторону, и я предпочёл следовать намеченной схеме интервью.

- Что Вы можете сказать о современном польском кино?

- Мне трудно ответить на это вопрос. Я в Польше бываю не очень часто, а когда бываю, то стараюсь побыть побольше дома. Поэтому польские фильмы я чаще всего смотрю на фестивалях или за границей. Думаю, что Вайда – он всё может. Из режиссёров, которые ставят фильмы на современную тему, самый интересный – Занусси. Он, скорее, не художник, а учёный. Его фильмы точные и холодные - как швейцарские часы. Но больше всего, мне кажется, по-прежнему делается военных фильмов. Хотя мне, - а, по-моему, всем людям – уже достаточно военных фильмов. Но их делают потому, что «так надо».

Тут мне уже стало обидно за польских режиссёров, и я не удержался от спора:

- А чем же Вы тогда объясните, что в последние годы многие режиссёры, которые отошли было от военной темы, вновь вернулись к ней – Ружевич, например, Кутц, Поремба?

- Они делают то, что «нужно». Я знаю многих режиссёров, которые снимают не то, что они хотят, а то, чего хотят от них.

Я знал Станислава Ружевича, и совершенно не мог себе представить, чтобы он когда-либо согласился делать не то, что он хочет. А его последний военный фильм «Опадали листья с деревьев» был сказочно поэтичным повествованием, проникнутым ностальгией, что сделать «на заказ», в принципе, невозможно. И я продолжил спор:

- Да, но у Ружевича именно его военные фильмы очень личные по интонации.

- Может быть, я смотрела не все его фильмы.

- Хорошо, а чем Вы тогда объясняете, что молодые режиссёры – как, скажем, Шишко – берутся за военную тему. Причём, Шишко поставил, может быть, не вполне совершенные, но интересные фильмы.

- Для меня это странно…

Дискуссия в таком стиле могла длиться очень долго, и я предпочёл вернуться к домашним заготовкам.

- Какой из Ваших фильмов наиболее близок Вам в человеческом отношении?

- «Анатомия любви».

- Ваше отношение к прессе?

- Журналисты – это курвы, они пишут только то, что «надо». О моей работе в «Пане Володыёвском» они написали, что Кшися – ни рыба, ни мясо!

Разумеется, зашла речь и о планах актрисы. Она назвала несколько польских и зарубежных фильмов, но особо выделила два: новую версию «Карьеры Никодема Дымзы» - «здесь я, наконец, буду выглядеть как дама»; и фильм, у которого ещё не было утверждённого названия – «ставит этот фильм Роман Залусский, режиссёр «Анатомии любви», и отказать ему я не могу».

- В чём на Ваш взгляд, главное достоинство актёра?

- Этот вопрос, наверное, надо задавать не актрисе, а режиссёру, мужу, детям. Режиссёр, наверное, скажет: главное, чтобы техника была хорошая. Муж – чтобы жена играла в кино, а не дома. Ребёнок – чтобы мама играла пореже и снималась побыстрее. Последнее качество – чтобы снималась побыстрее – выше всего ценит и продюсер.

- Есть ли творческий принцип, которому Вы никогда не изменяете?

- Я никогда не изменяю своей душе. Она помогает мне находить верное решение.

Виктор ВАСИЛЕНКО,

Белгород

P.S. из 2016 года.

Должен сказать, что наш спор о военной заставил меня задуматься. Появилось сомнение: может быть я не прав, и военная тема, действительно, себя изжила. И в течение пары лет я задавал этот вопрос мастерам кино. Вот два ответа из немалого ряда подобных по смыслу.

Польский актёр Франтишек Печка (с ним я беседовал через день после встречи с Брыльской) сказал: «Считаю, что военная тема себя далеко не исчерпала. Тут другое: актёру нельзя часто сниматься в мундире – он легко может “заштамповаться”».

Несколько позже, в Москве, я задал этот вопрос югославскому актёру Бате Живойновичу. И услышал от него: «Безусловно, военная тема себя не исчерпала. Об этом говорит уже то, что она не застыла на месте. Как раз сейчас она в нашем кино обновляется. Прежде у нас снимали преимущественно масштабные «постановочные» фильмы. А в последнее время всё больше появляется фильмов о судьбе отдельного человека на войне.