ПРОВИДЧЕСКИЙ ДАР ХУДОЖНИКА

21 декабря исполняется 120 лет со дня рождения замечательного советского писателя Евгения Шварца.

Уже в раннем детстве в нашу жизнь входили рассказы, повести, пьесы Шварца ­ «Приключения Шуры и Маруси», «Первоклассница», «Два брата», «Снежная королева», «Золушка», «Два клёна»… В этих и других произведениях для детей писатель сумел создать атмосферу, чарующую душу ребёнка. Отличает их и активный гуманизм. Я имею в виду гораздо большее, нежели просто добрый дух произведений (хотя и он им присущ). Столкновение Добра и Зла Шварц показывает – и делает это на вполне понятном для ребёнка уровне – как столкновение жизненных позиций, основанных на принципиально различных системах ценностей.

Зло у Шварца – это не только традиционные коварство и жестокость, это ещё и эгоизм, меркантильность, алчность. «Деньги – вот это радость», ­ безапелляционно утверждает Советник из «Снежной королевы», а возражения воспринимает как бунт против «разумного» устройства мира. Такую позицию полностью разделяют Мачеха из «Золушки», Баба­Яга из «Двух клёнов» и другие носители зла. И все они без устали заботятся о том, чтобы добыть деньги, почести, власть.

Героям, чтобы победить злые силы, необходимо сначала победить зло в своих душах. Тогда они делаются неуязвимыми для внешнего зла. Как говорит Сказочник, «тех, у кого горячее сердце, не превратить в лёд».

И в произведениях для взрослых (таких, как «Тень», «Дракон», «Обыкновенное чудо») основная тема – столкновение систем ценностей и принципов человеческого существования, но раскрывается здесь она уже на философском уровне.

Демпропаганда пытается противопоставить Шварца коммунистической идеологии. Но судите сами.

Герои Шварца наделены свойствами души, которые писатель назвал «волшебными» ­ бескорыстием, верностью, благородством, умением любить, трудолюбием, готовностью прийти на помощь другим людям. Разве эти черты или категорическое неприятие жажды обогащения и стяжательства, характерное для произведений Шварца, хоть в чём­то противоречат фундаментальным установкам коммунистической идеологии – напомню их: приоритет духовных ценностей; ориентация на возвышенный идеал; служение стране и народу как главный смысл жизни и готовность к личным жертвам ради него; стремление помочь тем, кто в этом нуждается; отношение к труду как к жизненной потребности человека, сфере раскрытия его творческого потенциала; абсолютное бескорыстие и презрение к любому виду потребительства; отношение к алчности как к уродству. Если говорить о полной несовместимости системы ценностей произведений Шварца, так это с идеологией постсоветской России, которая базируется как раз на тех принципах, которые безоговорочно отвергал писатель. Не случайно же, если в советское время произведения Шварца знали и любили миллионы людей; то в последние два десятилетия народ фактически отлучили от творчества писателя.

Содержание наиболее глубоких пьес Шварца в современной России не только не утратило своей актуальности, но, напротив, приобрело ту злободневность, которую в советское время многие не ощущали. Поражает провидческий дар художника.

В конце 30­х годов наша страна только­только вышла из «испытания голодом», а «испытание сытостью», о котором Константин Симонов заговорил два десятилетия спустя, тогда, казалось, и в перспективе не вырисовывалось. Но в пьесе «Тень» Евгений Шварц сделал удивительное по прозорливости предупреждение об угрозе, с которой наше общество столкнулось в 60­е годы – смертельной угрозе, которую несёт всему подлинно человеческому потребительское отношение к жизни, формируемое в душах людей установкой на приоритет материальных ценностей и приоритет личных интересов.

Шварц назвал эту болезнь души «сытостью в острой форме» и описал её развитие: «Человек честным путём заработал много денег. И вдруг у него появляется зловещий симптом: особый, беспокойный, голодный взгляд обеспеченного человека. Отныне он бесплоден, слеп и жесток». Болезнь эта не только губительна для души поражённого ею человека, но и опасна для окружающих. Люди с потребительской психологией губят вокруг себя всё подлинно человеческое. Порой слепо, но чаще сознательно – потому что органически враждебны ему. «Раздуватели душ» у них вызывают острую ненависть. «Вот они – воистину злодеи, ­ утверждает Министр­администратор из «Обыкновенного чуда». – Это они лгут, будто совесть существует в природе, уверяют, что сострадание прекрасно, восхваляют верность, учат доблести и толкают на смерть обманутых дурачков».

Писатель показал, что заражение сознания вирусом этой болезни ведёт к уродливому деформированию внутреннего мира человека. Он создал целую галерею сатирических портретов таких монстров. И диву даёшься, насколько они соответствуют реальным типажам «демократической» России.

Министр­администратор. Начинал, имея коробку из­под шляпы, в которой лежали бутерброд и кальсоны. А ныне у него «33 ларца и 22 чемодана» наворованного, по его собственным словам, «у каждого понемножку», ­ а чего стесняться, когда он уверен в том, что «все люди – свиньи, только одни в этом признаются, а другие ломаются». Потом он захватил власть в королевстве – и всё стало служить одному: разбойничьему его кошельку.

Журналист Цезарь Борджиа из «Тени». «Раб моды», ­ характеризуют его знакомые. Как­то в моду вошёл загар, и он загорел дочерна. Но тут мода на загар прошла, и журналист сделал операцию: пересадил на лицо кожу с единственного незагорелого места – из­под трусов. И с тех пор он сделался совершенно бесстыдным.

Певица Юлия Джули из «Тени». Ещё девочкой она, чтобы сохранить башмачки, наступила на хлеб. «С тех пор она наступает и наступает – на хороших людей, на лучших подруг и даже на самое себя – и всё для того, чтобы сохранить свои башмачки, чулочки и платьица». И больше всего Юлия боится, что «вдруг войдёт в моду быть хорошим человеком – ведь это так хлопотно».

Все эти люди паразитируют на рядовых обывателях, но те не способны ни на что большее, нежели раздражённое ворчание. И дело тут не только в тупой покорности, ­ показывает Шварц, ­ просто обыватели мыслят теми же представлениями, что и их угнетатели. «Горе тому, кто заставит их думать о чём­нибудь другом, кроме денег», ­ предупреждает в «Тени» Доктор Учёного. А Ланселот в «Драконе» рассказывает, что несколько раз был смертельно ранен – и всегда теми, кого спасал.

Но всё же, нельзя говорить о творчестве Евгения Шварца и заканчивать в пессимистичном тоне. Если писатель оказался столь прозорливым в одном, то можно надеяться, что он не ошибся и в другом – в том, о чём с тревогой говорит Министр из «Тени»: «Я открыл один не особенно приятный закон. Как раз тогда, когда мы полностью побеждаем, жизнь вдруг поднимает голову». И быть может, действительно, «волшебным чувствам» никогда не придёт конец. Только надо помнить, что героям Евгения Шварца победа не была дарована с помощью чудесных сил. Они добывали её в трудной и опасной борьбе.

В. ВАСИЛЕНКО.