В авангарде строителей нового мира

Октябрьская революция 1917 года, совершённая под руководством большевиков, была первой в истории человечества революцией, которая имела программной целью переход к строительству социалистического общества. Подозреваю, что многие коммунисты в то время не очень­то представляли себе, что это такое. Для них главное было, что они борются за создание государства рабочих и крестьян, в котором не будет эксплуатации человека человеком, не будет деления на богачей и неимущих, и все люди получат равные возможности для своего развития.

Ради приближения к этой цели большевики готовы были самоотверженно отдавать все силы. Естественно, что приоритет общественных отношений, бескорыстие, пренебрежение заботой о собственном благополучии были для большевиков само собой разумеющимися моральными нормами. Какое­то проявление шкурничества рассматривалось как грубейшее нарушение этих норм.

Английский философ Бертран Рассел побывал в годы гражданской войны в Советской России. Он был шокирован тяжелейшими экономическими трудностями и весьма жёсткими условиями жизни поры военного коммунизма. И в целом у него сложилось негативное впечатление о советской действительности того времени. Но при этом он написал о фигуре «истинного коммуниста»: «Он щадит себя столь же мало, сколь других. Он работает по 16 часов в день и отказывается от сокращения рабочего дня в субботу. Он добровольно берётся за тяжёлую и опасную работу, которую надо сделать. Обладая властью и контролируя снабжение, он живёт как аскет. Не преследуя личных целей, он устремлён к созданию нового социального порядка».

В ходе гражданской войны в критические моменты, которые возникали не раз, на фронт направлялись представители высшего партийного руководства, и, например, такие командировки Сталина практически всегда помогали делу. На наиболее угрожающие участки шли воинские формирования, составленные из коммунистов. Непосредственное участие в войне большевики считали для себя делом чести. Наркому иностранных дел Г.К. Чичерину даже пришлось обращаться за помощью к Дзержинскому: чтобы чекисты перехватывали «дезертиров» из НКИДа на фронт и возвращали на работу.

Высокая идейность коммунистов, несомненно, сыграла очень важную роль в том, что красные сумели выстоять в ситуациях, когда по чисто военным оценкам, шансов у них не оставалось. Деникин так и не смог пройти последние километры до Москвы, а Юденич – взять Петроград, хотя его армия уже стояла в его предместьях. А вот белые, идеология которых, по признанию самого Деникина, выродилась в жажду реванша, такой стойкости проявить не смогли. Пока дела у них шли успешно, они воевали хорошо, но когда наступал критический момент ­ бежали. Войска Деникина в кратчайший срок проделали путь от окрестностей Москвы до Чёрного моря; армию Юденича как ветром сдуло из­под Петрограда за границу; а кумир «демократов» Колчак бежал из Омска, своей «столицы», бросив 30­тысячное прекрасно вооружённое войско, которое тут же сдалось одной дивизии Красной Армии; режим Миллера на Севере рухнул столь стремительно, что его подручные даже не успели выполнить приказ об уничтожении заключённых в концлагерях…

А ведь красные, помимо чисто военных трудностей, испытывали ещё и тяжелейшие лишения. Эти тяготы большевики несли наравне со всеми. Скажем, зарплата у наркома была 800 рублей, ­ а, как пишет в «России во мгле» Уэллс, одно яйцо на рынке стоило 300 рублей. Правда, был ещё и наркоматовский паёк: от 100 до 400 граммов хлеба, иногда селёдка или вобла, совсем редко – немного сахара.

Когда жизнь страны начала налаживаться, скромность в быту по­прежнему оставалась моральной нормой большевиков. Чичерин считал: иметь собственную дачу – клятвопреступление для коммуниста. А когда руководитель полярных исследований И.Д. Папанин на свои честно заработанные деньги приобрёл себе дачу, Сталин посоветовал передать её детскому дому.

Сам Сталин, как известно, был крайне неприхотлив. Бывший в то время комендантом Большого театра А. Рыбин вспоминал, как ездил со Сталиным на озеро Рица. Приехали – помещение, где они должны были жить, не готово к приёму людей. Легли спать прямо на берегу в спальных мешках. «Уж он и прост был, Сталин», ­ резюмировал Рыбин. Уже в «демократическое» время в телепередаче, посвящённой Якову Джугашвили, заметили, что квартира у Сталина была столь мала, что Яков спал в гостиной на диване, отгороженном занавеской.

Н.И. Подвойский, председатель Петроградского Военно­революционного комитета в 17­м году, потом нарком, получил отдельную квартиру лишь полтора десятилетия спустя после революции. Подобных примеров можно привести немало: по многу лет жили в коммунальных квартирах замнаркома здравоохранения, дядя Троцкого, не имела отдельной квартиры и мать Сталина…

И по­прежнему коммунисты и комсомольцы были первыми на самых трудных участках борьбы за создание нового общества. На одном из съездов партии Сталин возмущался тем, что коммунисты не желают идти работать в торговлю. А вот желающих ехать на стройки пятилетки было предостаточно. Причём, стройки эти начинались в чрезвычайно трудных условиях. Вера Кетлинская, которая сама провела несколько месяцев на стройке Комсомольска­на­Амуре, рассказала в романе «Мужество», каким невероятно тяжёлым испытанием для съехавшихся сюда добровольцев были первые месяцы стройки, ­ но люди выстояли! Замечу, Кетлинская не скрывает, что на строительстве использовался труд заключённых. Но их привезли сюда позже, когда уже были созданы более или менее сносные условия существования. Потому что трудностей начального этапа люди без прочного идейного стержня не смогли бы выдержать.

Такие нормы поведения коммунистов создавали партии высочайший авторитет в народе. И этот авторитет позволил партии в годы Великой Отечественной войны стать подлинно организующей, направляющей, вдохновляющей силой. Без этого, весьма вероятно, не было бы и Великой Победы 45­го года. Знаменитый диссидент Пётр Абовин­Егидес, подвергавшийся репрессиям и при Сталине, и при Хрущёве, и при Брежневе, а потом эмигрировавший во Францию, в 90­е годы утверждал: «Вся Великая Отечественная война против фашизма выиграна на фронте и в тылу под руководством коммунистов». Об авторитете партии свидетельствует и то, что, по современным данным Центрального музея ВС, в годы войны в партию вступило около трёх миллионов человек. При этом они хорошо знали, что получают единственную «привилегию»: первыми идти на самые опасные задания. К сведению: каждый второй из коммунистов­фронтовиков погиб.

В. ВАСИЛЕНКО.