«ПЕРЕД НАМИ УЖЕ НЕ РОССИЯ…»
На днях исполнилось 80 лет выдающемуся русскому писателю Валентину Распутину. О величине его таланта, о подлинно русском духе, пронизывающим его произведения, о гражданской позиции автора, который не лебезил перед властями ни в советское, ни в нынешнее время, сказано (преимущественно, в левых СМИ) немало. Мы же даём подборку его высказываний, которые проникнуты главным для писателя в последние годы его жизни: болью за то, что сделали «реформаторы» с Россией.
Нет и не может быть сейчас никакой консолидации: страна, общество, население расколоты пополам, а если вглядеться – на несколько частей, между которыми глубины несовместимости. И трудно ожидать, чтобы в ближайшее время они заросли и наступило чтото похожее на согласие. Его, этого согласия, не может быть по следующим причинам.
Вопервых, богатые становятся богаче, а бедные – беднее.
Вовторых, развращение и издевательства со всех телеканалов, в том числе государственных, не только не прекращаются, а усиливаются. Примирения быть не может уже только потому, что всё более озлобленно выжигается теле и радионапалмом историческая, духовная и культурная Россия.
Втретьих, перекройка образования по куцым западным стандартам уже сейчас преграждает путь в вузы для сельской молодёжи, а скоро этот путь для детей из малообеспеченных семей перекроется и в среднюю школу.
Вчетвертых, беспрерывное подорожание жизни, вытеснение из центров городов на окраины, в резервации, «прежних», не соответствующих элитному облику новой застройки; вытеснение «прежних» с рабочих мест, которые отдаются иммигрантам; вытеснение из культуры истинных талантов, а из государства – культуры, превращение её в грубую развлекательность; вытеснение деревни и всего сельского мира с лица русской земли... Вытеснение, вытеснение, вытеснение, издевательства, издевательства, издевательства...
Я мог бы ещё долго продолжать перечень наших несчастий, но это ничего не даст. Кольцо безысходности вокруг многих и многих сжимается всё больше…
Ничего не меняется: одни, не тратя слов, выгребают последние наши закрома, над другими продолжают издеваться рекламой красивой жизни, бесстыдной и наглой.
У богатых свой язык, свои законы, своя честь и своя совесть, своя вода и свой хлеб, свои школы и университеты для своих детей, даже свое солнце на экзотических островах… Нашему брату даже и взглянуть на их жизнь нельзя: ослепнем. Должно же кудато было деваться то, что сделало нищей богатейшую страну, – вот оно и показывает себя в самых уродливых и вызывающих формах!
Пенсии, которые постоянно громогласно повышаются, – это только на хлеб. На хлеб, впроголодь, вероятно, хватило бы... Если бы не болеть. До каких высот взлетели цены на лекарства, говорить не надо. Болеть нельзя. Если бы не повышалась постоянно плата за электричество, газ, воду. Если безвылазно сидеть дома и не связываться с транспортом, даже городским, не говоря уж о поездах, самолётах. Если не покупать ни одежду, ни обувь. Не хоронить близких. Все обычные и привычные связи и потребности стоят сейчас денег и денег.
Капитализм сам по себе – безжалостное общественное устроение. Реваншистский капитализм, утверждающийся в России, уродлив ещё и потому, что он находится в состоянии войны не только с коммунистическими, но и с историческими традициями...
Отнимаются и права, и заслуги, и недра, и будущее. И от этого становится жутковато. Отнимаются национальность, традиции, культурные и нравственные ценности. Россия отнимается.
И это нисколько не преувеличение. Образ страны, образ Родины создаётся из видимого и невидимого, материального и духовного, из глубин истории и высот святости. Не зря же мы пели: «Жила бы страна родная, и нету других забот». Но жила бы во всем своем многообразии, песнях и легендах, во всей своей красоте, простоте и вымученности. Да и вымученность её вся была в том, чтобы сохранить себя, не отдать ни душу, ни тело, на которые постоянно находились охотники, ни древнего своего обычая, ни благочестивой скромности, ни многочисленных детей своих, взявших от неё всё, чем она была... Посмотрите, похожи ли мы теперь на себя? Нет, преображение удручающее. Обезличивание, обезображивание человека в нравственных и культурных чертах идёт на всех парах. Как итальянцы отличаются от древних римлян, как греки отличаются от эллинов (но там для этого потребовались века и века), так мы в сверхскоростном порядке, за одну человеческую жизнь, отличаемся от себя же, какими были двадцать–тридцать лет назад. Такая поспешность, подобное выскакивание из собственной шкуры к добру привести не могут. Перед нами уже не Россия, а её расхристанное подобие, нечто иное и малоузнаваемое.
