Виктор Василенко: за что нынешняя власть так любит Столыпина?
Исполнилось 155 лет со дня рождения царского премьер-министра, автора реформ в России начала ХХ века, которому истово поклоняются разрушители советской системы народного хозяйства.
Напомню, что 150-летний юбилей Столыпина по всей России был отмечен как выдающееся событие в жизни страны. В столице церемонию закладки первого камня в основание будущего памятника царскому премьер-министру возглавлял Путин. В Белгородской области журнал «Белгородское солидарное общество» (редактор – бывший преподаватель марксистских дисциплин в Белгородском пединституте В. Овчинников) сделал 150-летие Столыпина главной темой 2-го номера 2012 года. Восхваляя юбиляра, автор, доктор экономических наук, писал: «За всю многовековую историю Российского государства реформы Столыпина были, пожалуй, самыми удачными. Отличительными особенностями столыпинских реформ было глубочайшее понимание их инициаторами и исполнителями экономического и духовно-нравственного потенциала российского народа, постановка ясных целей, опора на внутренние ресурсы и мастерство администрирования. И что особенно важно, реформы Столыпина в соответствии с замыслом реформатора сразу привели к позитивным экономическим и социальным результатам, политической стабильности, а главное, к реальному улучшению жизни простых людей – главного субъекта реформы. Вспомним для сравнения реформы Петра Первого, Сталина или Гайдара и их многочисленные жертвы».
Нужно сказать, что это, действительно, незаурядное высказывание. В одном абзаце автор сумел сконцентрировать все мифы, созданные вокруг фигуры Столыпина современной российской властью и её агитпропом.
Начнём с конца – с противопоставления Столыпинских реформ жестоким и повлекшим многочисленные жертвы реформам Сталина.
В советское время каждый школьник, не говоря уже о преподавателях марксистских дисциплин и выпускников ВПШ, знал, что Столыпинские реформы, проводились методами, которые впоследствии были названы Столыпинской реакцией. Правда, назвали их так большевики. Но авторство термина «столыпинский галстук» (означающего петлю на виселице) принадлежит кадетам. А прозвище «вешатель» дал ему народ.
Ещё в бытность министром внутренних дел Столыпин ввёл такую меру утверждения «политической стабильности», как массовые порки крестьян, проявивших хоть какое-то недовольство. А став премьером, Столыпин учредил военно-полевые суды, членами которых, как правило, становились не юристы, а офицеры армии и флота. Эти суды, согласно Постановлению, должны были оканчивать разбор дела «не далее, как в течение двух суток», вести его при закрытых дверях; и их приговоры должны были приводиться в исполнение в течение суток.
Вероятно, именно это нынешним «демократам» кажется «мастерством администрирования». Правда, возникает вопрос: если такие методы Столыпина столь импонируют нашим «демократам», так почему же у них вызывают возмущение «особые совещания» НКВД?
А вот какими мерами продвигалась специфически знаменитая Столыпинская реформа сельского хозяйства. Для начала, с подачи премьера была разогнана Государственная Дума, отказавшаяся её поддержать (замечу, что представители всех левых фракций составляли только 40% её состава). А недовольство крестьян Столыпин подавлял жестоким насилием. По свидетельству лидера кадетов П.Н. Милюкова, в наиболее беспокойные районы были посланы карательные экспедиции, которые без лишних формальностей вроде военно-полевых судов залили «кровью безсудных расстрелов свой путь».
Замечу, что, в отличие от современных «демократов», у демократов начала ХХ века столыпинские методы вызывали гнев и отвращение. Профессор В.И. Вернадский писал: «Страна залита кровью… Всё держится одной грубой силой». Лев Толстой, который был другом отца Столыпина, в 1909 году написал премьер-министру: «Не могу понять того ослепления, при котором вы можете продолжать вашу ужасную деятельность — деятельность, угрожающую вашему материальному благу (потому что вас каждую минуту хотят и могут убить), губящую ваше доброе имя, потому что по теперешней вашей деятельности вы уже заслужили ту ужасную славу, при которой всегда, покуда будет история, имя ваше будет повторяться как образец грубости, жестокости и лжи».
Итак, с «мастерством администрирования» и методами утверждения «политической стабильности» всё ясно. Перейдём к следующему утверждению.
Отличительными особенностями столыпинских реформ было глубочайшее понимание их инициаторами и исполнителями экономического и духовно-нравственного потенциала российского народа.
Столыпинская реформа сельского хозяйства в полном соответствии с выдвинутым её автором принципом: «Государство и государственная власть должны существовать для сильных, а не для слабых», - была нацелена на создание на селе существенной прослойки «сильных» хозяев. Путь к этой цели лежал через разрушение традиционной русской крестьянской общины – это была одна из задач реформы: добиться выхода крестьян из общины с закреплением за ними в собственность земли.
Но ведь русская крестьянская община, как раз, и была воплощением духовно-нравственного потенциала русского народа. Прусский экономист XIX века барон Гакстгаузен писал, что «сельская община составляет в России всё. В неё ключ к прошлому России и зародыш её будущего, животворящая монада русского государства».
Отношение к земле как к Божьему достоянию, которое недопустимо превращать в чью-то собственность была одной из основополагающих установок сознания русского крестьянства. И Лев Толстой осуждал не только методы, которыми Столыпин проводил свою реформу, но и её цели: «Вы… не только не вводите какое-либо такое новое устройство, которое могло бы улучшить общее состояние людей, но вводите в одном, в самом важном вопросе жизни людей — в отношении их к земле — самое грубое, нелепое утверждение того, зло чего уже чувствуется всем миром и которое неизбежно должно быть разрушено — земельная собственность. Ведь то, что делается теперь с этим нелепым законом 9-го ноября, имеющим целью оправдание земельной собственности и не имеющим за себя никакого разумного довода, как только то, что это самое существует в Европе…».
Сами крестьяне дали вполне недвусмысленный ответ, соответствует ли их духовно-нравственному потенциалу Столыпинская реформа. Данные МВД того времени свидетельствуют, что, несмотря на сильнейшее давление со стороны власти, подавляющее большинство русских крестьян отказались выходить из общины. Только 2 миллиона крестьян пошли на этот шаг, причём значительная их часть - жители Прибалтики. По тем временам их можно назвать «российским народом», но никак не русским.
Следующее утверждение автора панегирика Столыпину в «Солидарном обществе»: реформа привела «к реальному улучшению жизни простых людей – главного субъекта реформы».
Была только одна социальная группа сельских жителей, которым реформа принесла весьма и весьма ощутимую пользу, - это кулаки. Но нужно обладать очень большим невежеством или не меньшим бесстыдством, чтобы назвать их «простыми людьми». Профессор (а по совместительству помещик) А.Н. Энгельгардт охарактеризовал их так: «Жилы бессердечные, пьявицы, высасывающие из окрестных деревень всё, что можно, и стремящиеся разорить их в конец». Профессор Э. Дилон, проживший много лет в дореволюционной России и изучавший её сельское хозяйство, дал не менее нелестную оценку: «Из всех человеческих монстров, которых мне приходилось когда-либо встречать во время путешествия, я не мог вспомнить более злобных и отвратительных, чем кулак».
Столыпинская реформа именно этим «монстрам» предоставила режим наибольшего благоприятствования в их стремлении «высосать из окрестных деревень всё, что можно». Как писала в 1911 году «Речь» о положении в Симбирской губернии, «добрая половина крестьянских посевных земель находится в руках кулаков, скупивших по 30 и более наделов».
Соответственно, большую часть крестьян Столыпинская реформа разоряла. Дальновидные защитники монархии предупреждали о чрезвычайно опасных последствиях этого. Помещик Львов, выступая в Думе, говорил: «Благодаря закону 9 ноября в некоторых губерниях… положение беднейшего населения стало крайне тяжким. В крестьянском населении растёт страшная ненависть и проклятие бедноты».
Катастрофой для многих селян обернулось второе направление реформы – массовое переселение крестьян из европейской части России в Сибирь. В том самом «юбилейном» 2012 году «Вестник Томского государственного университета» опубликовал выдержки из книги действительного статского советника А.И Комарова (служившего в Енисейской губернии) «Правда о переселенческом деле». Он пишет, что огромное число брошенных без какой-либо помощи тружеников разорились и вынуждены были уехать из новых мест. «Возвращается не тот, что всю жизнь был батраком… возвращается недавний хозяин, тот, кто никогда и помыслить не мог о том, что он и земля могут существовать раздельно… этот человек ужасен для всякого государственного строя, каков бы он не был». Вот таким были на деле социальный результат Столыпинской реформы сельского хозяйства: существенное обогащение немногих при обнищании многих.
Что касается политического результата, то он оказался для царского режима просто катастрофическими. Из-за полного непонимания Столыпиным мира русского села, его реформа, призванная предотвратить угрозу новой революции, стала катализатором революционного процесса. Крестьяне были, можно сказать, ментальными монархистами. И революцию 1905 года они, в целом, не поддержали: по России прокатилась волна погромов ненавистных помещиков, но покушаться на сам строй у большинства крестьян в мыслях не было. А Столыпинская реформа резко обострила социальную обстановку на селе. Главное не в том, что 879 столыпинских землеустроителей были убиты и за 1907-1914 годы было зафиксировано почти 7 тысяч поджогов кулацких хозяйств. Главное в том, что вызванное властью обнищание большого числа крестьян и жестокое подавление любых попыток выразить протест, привели к созданию на селе достаточно надёжной базы поддержки революции.
Ну, а якобы чудодейственный экономический эффект Столыпинской реформы, мягко говоря, сильно преувеличен воспевателями царского премьера.
Сергей Кара-Мурза в своей книге «Советская цивилизация» приводит данные царского времени, которые свидетельствуют совсем об ином эффекте реформы. За время реформы по сравнению с 1901-1905 годами производство пшеницы выросло на 12%, между тем, посевные площади за это время выросли на 14%; в целом прирост сельхозпродукции (включая животноводство) в 1901-1905 гг составлял 2,4% в год – в 1909-1913 гг 1,4%. Количество лошадей в расчёте на 100 жителей европейской части России сократилось с 23-х в 1905 году до 18-и в 1910; количество крупного рогатого скота – соответственно с 36-и до 26-и голов.
Уже в разгар Столыпинской реформы средняя по стране урожайность десятины пахотной земли в пересчёте на пуды составляла по ржи: в России — 56 пудов, в Австро-Венгрии — 92 пуда, в Германии — 127 пудов, в Бельгии — 147 пудов; урожайность по пшенице: в России — 55 пудов, в Австро-Венгрии — 89 пудов, в Германии — 157 пудов, в Бельгии — 167 пудов.
Ну и Столыпинская реформа сельского хозяйства оказалась не в состоянии помочь России избежать очередного голода – страшного голода 1911, от которого пострадало около 30 миллионов человек, около двух миллионов умерли.
В сущности, наиболее ощутимый «положительный» результат Столыпинской реформы – увеличение экспорта зерновых. Но выигрывали от этого «сильные», а «слабые» из-за вывоза хлеба, произведённого ими же, были вынуждены жить впроголодь.
Да, осуществление Сталинской реформы сельского хозяйства тоже на время обострило обстановку на селе, проводилось жёсткими мерами и село не избежало очень тяжёлого голода. Но, в отличие от Столыпинской реформы, весь «негатив» пришёлся на начало коллективизации, а уже через 6-7 лет советское сельское хозяйство обрело, по оценке Британской энциклопедии, высокую степень прочности, и жизнь села год от года становилась всё стабильнее.
Факт, приведенный в 90-е годы ХХ века печатным органом Петровской академии наук и искусств «Земля русская»: в годы Великой Отечественной войны в СССР было заготовлено ВТРОЕ больше зерна, чем в Российской империи в годы Первой мировой войны (при том, что для изъятия зерна у крестьян царским правительством была введена продразвёрстка), - даёт исчерпывающий ответ на вопрос, чьи же реформы сельского хозяйства – Сталина или Столыпина – пошли на пользу не кучке дельцов, а стране.
Ну никак не могут нынешние власть имущие и их пропагандистские лакеи, которые учились в советской школе и советских вузах (а некоторые, повторим не только изучали, но и преподавали в вузах марксистские дисциплины), не знать всего, сказанного выше. Почему же они, ненавидя Сталина за его жестокость, не жалеют сил для возвеличивания Столыпина? Скажем, в прорежимных газетах и журналах Белгородской области о Сталине невозможно прочесть ничего хоть отдалённо напоминающего написанного о Столыпине в «Солидарном обществе», памятник Сталину власть категорически отказывается установить, а памятник Столыпину уже стоит – в Ровеньском районе. Почему такая разница?
Думается, ответ в характеристике, которую дал Столыпину видный государственный деятель николаевской России С.Ю. Витте: «В своём беспутном правлении Столыпин не придерживался никаких принципов, он развратил Россию, окончательно развратил русскую администрацию, совершенно уничтожил самостоятельность суда… Столыпин развратил прессу, развратил многие слои русского общества, наконец, он развратил и уничтожил всякое достоинство Государственной думы, обратив её в свой департамент». Не эти ли традиции царской России усердно возрождает нынешняя власть? И не надеется ли она, возвышая Столыпина, морально реабилитировать себя?
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород
