Виктор Василенко: вскрытие отчёта губернатора выявило, что капиталистический прогресс – смертельная болезнь
Достоверность приведенных губернатором данных о значительном превышении общих показателей промышленного и сельскохозяйственного производств, строительства жилья сомнений не вызывает. Однако, если разобраться, то эти достижения только убедительно раскрывают уродство капиталистической экономики.
В ней, как показал ещё Адам Смит, главный ориентир – не польза обществу, а извлечение прибыли. И при всех изменениях в капиталистической системе, произошедших в ХХ и XXI веках, всевластие «золотого тельца» ничуть не поколебалось. Напротив, даже «акула капитализма» Дж. Сорос и тот пришёл в ужас: «То, что когда-то было средством обмена, узурпировало место фундаментальных ценностей».
Итак, «индекс промышленного производства относительно 1990 года увеличился в 3,2 раза». Но развитие, когда стремление к «экономической эффективности» превалирует над стремлением принести пользу обществу, оказалось крайне неравномерным. Скажем, весьма значительно «прибавили» те отрасли, в которых хозяева предприятий зарабатывают валюту: добыча полезных ископаемых, производство стали (хотя чему тут радоваться – тому, что распродают за рубеж невозобновимые национальные богатства?). В группу лидеров промышленности вошло производство пищевых товаров. Зато другие отрасли…
Попробуем представить себе на основе сопоставление данных статистики 1990 года и 2016 года общую картину положения дел в Белгородской промышленности. Правда, сделать это нелегко, потому что прежде было два основных раздела: «Промышленность», где подавались данные производства средств производства; и «Производство товаров народного потребления», где были два подраздела: продовольственные товары и непродовольственные. Ныне же данные разбиты на три раздела: добыча природных ископаемых, производство и распределение газа, воды и электричества (в советское время никому и в голову не могло прийти делать из этого отдельный раздел, поэтому мы его исключаем из рассмотрения), и обрабатывающая промышленность – в этом разделе причудливо объединена совершенно чужеродная продукция – например, производство стали и водки.
Так вот, прежде «производство промышленной продукции» примерно в 1,8 раза превышало производство товаров народного потребления. Сейчас, повторю, такого раздела нет. Самому сделать из статданных выборку соответствующих производств, крайне затруднительно, потому что часто трудно понять, что конкретно скрывается в том или ином подразделе.
В 1990 году было чётко обозначено: производство строительных материалов – и далее по конкретным видам продукции; машиностроение и металлообработка – и здесь чётко обозначено: трубопроводы, тракторные прицепы, технологическое оборудование; металлорежущие станки с ЧПУ и тому подобное. Ныне же информация зачастую подаётся так: изделия из древесины – выясняется, что это пиломатериалы; громкое название «целлюлозно-бумажное производство» камуфлирует прозаический выпуск тары из гофрированного картона; заглавие «производство резиновых и пластмассовых изделий» - штамповку полиэтиленовых мешков и сумок. Узнать из «Краткого статистического сборника», что следует понимать под названиями «транспортные средства и оборудование» или «электрооборудование, электронное и оптическое оборудование» не удалось. Однако они не имеют принципиального значения, поскольку в разделе обрабатывающие производства первое составляет 0,1%, а второе – 1,1%.
Но если включить все подразделы, названия которых дают основание считать их соответствующими разделу 1990 года «производство промышленной продукции» (добыча полезных ископаемых, металлургическое производство и производство готовых металлических изделий [сталь и стальные строительные конструкции], производство прочих минеральных продуктов [строительные материалы] и два упомянутых нерасшифровнных подраздела), то суммарный показатель будет в 1,3 раза меньше, нежели только производство пищевых продуктов.
Конечно, могут сказать, что в советские времена был «уродливый» перекос в сторону производства средств производства в ущерб товарам народного потребления. Но, во-первых, именно развитие производства средств производства определяет экономическую независимость государства, поскольку без этого не удастся эффективно развивать своими силами и производство товаров народного потребления. А во-вторых, разве не уродство, если, через четверть века «гигантского рывка», производство пищевой продукции составляет 53% от суммарного показателя двух разделов – добыча полезных ископаемых и обрабатывающие производства (в советские времена продовольственные товары составляли 24% суммарного показателя производства промышленной продукции и производства товаров народного потребления).
Не от такой ли диспропорции возникла предельно острая проблема импортозамещения? Для полноты картины добавлю, что производство швейных, текстильных изделий и обуви в 1990 году составляло 7% от производства продовольственных товаров, а в 2016 – 0,3%. И впрямь: для чего делать туфли, если есть китайские? А исчезнут китайские – будем ходить в лаптях. Правда, при такой тенденции и лапти могут оказаться слишком уж высокотехнологичным производством для нашей промышленности.
Вполне закономерно, что при движении по такому пути экономического развития Белгородчина потеряла многие предприятия, которые прежде были гордостью области. Одни полностью уничтожены - как Шебекинский химический завод, другие вынуждены были переориентироваться в соответствии с требованиями «экономической эффективности» - скажем, белгородский завод «Ритм», базовый инструментальный завод Министерства электронной промышленности СССР, стал выпускать, вероятно, более нужные капиталистической России полимерные решетки для устройства щелевых полов в свинарниках, вёдра, вешалки для одежды и т.п. В таком же состоянии оказались и НИИ, прежде обеспечивавшие развитие тех или иных отраслей промышленности.
Символом развития белгородской промышленности по капиталистическому пути, на мой взгляд, является информация, с восторгом поданная местными СМИ в 2005 году: вместо бывшего завода пластмасс будет создана солодовня фирмы «Очаков». Символично и то, что за несколько недель до отчёта губернатора прошло сообщение о банкротстве первенца индустриализации на белгородской земле – завода «Энергомаш».
«В 1990-м году область ввела 717 тыс. квадратных метров, за прошлый год 1 млн. 350 тыс. квадратных метров – практически в два раза больше». Однако в условиях капиталистической экономики большинству жителей области мало пользы от этого достижения.
В советское время, даже в 1990 году, жильё строили, чтобы его ДАТЬ людям; ныне же, - чтобы ПРОДАТЬ. И продать с хорошей прибылью. Из «Краткого статистического сборника» 2017 года следует, что один квадратный метр стоит округлённо 51 тысячу рублей. Простое упражнение по арифметике для ученика начальной школы. Сколько времени семья из двух родителей и ребёнка зарабатывающая порядка 54 тысяч рублей в месяц (примерно две среднестатистические зарплаты по области за минувший год) должна жить на улице, ходить голыми, передвигаться только пешком, не есть и не пить, чтобы приобрести заурядную двухкомнатную квартиру в 50 «квадратов»? (Ответ: четыре года).
Но, если учесть, что каждый из них потребляет, хотя бы по прожиточному минимуму, то даже при крайне экономном определении ПМ властями Белгородской области, получится более 20 тысяч. Итого, на приобретение жилья остаётся уже только порядка 30 тысяч. А это значит, что на квартиру удастся набрать денег только за шесть с лишним лет. Если брать ипотеку, то возникает необходимость платить проценты, и получится, что семья, в которой оба взрослых получают среднестатистическую зарплату, должна 10-12 лет жить впроголодь и отказывать себе во всём, кроме совсем уж необходимого. Но ведь огромное количество людей имеют доход много ниже среднестатистического – по данным из упомянутого статсборника, 40% жителей области имеют доход не более 19 тысяч рублей. Соответственно, для них приобретение жилья вообще не реально.
Если бы власть действительно заботилась о качестве жизни рядовых граждан, она бы в этих условиях организовала масштабное строительство арендного жилья. В реальности же возможность не купить, а получить жильё год от года всё меньше, меньше и меньше: в 2010 году его получили 10,8% семей, стоявших на учёте «в качестве нуждающихся в жилых помещениях», - в 2012- 7,4%, в 2013- 5,8%, в 2014- 4,0%, в 2015- 3,7%. Данных за 2016 год в справочнике нет.
В то же время в «новой России» есть люди, которые имеют доход, позволяющий им приобретать по нескольку квартир. И вот они-то удовлетворяют спрос на арендное жильё, сдавая своё избыточное жильё. Стоит это, понятно, куда дороже, нежели муниципальная аренда, но столько, что терпеть можно, и в Белгородской области тысячи людей выходят из положения именно таким образом. О том, насколько широко распространилась эта практика, свидетельствуют приводившиеся в СМИ данные: при том, что только один из пяти-шести квартиросдатчиков регистрирует договор об аренде жилья в налоговой инспекции, налоги на сдачу квартир частными лицами принесли порядка 14 миллионов рублей.
Показательна реакция губернатора. Как проинформировала пресса, он (понятно, не в предвыборном отчёте) потребовал: «Сборы налогов от сдачи жилья в аренду должны ежегодно приносить казне от 150 до 200 миллионов рублей!». А ведь если удастся поставить такую аренду жилья под контроль налоговой инспекции, это ударит не столько по квартиросдатчикам, сколько по квартиросъёмщикам: первые просто переложат на последних бремя (отнюдь не символическое) налога. Легко предположить, что какая-то часть семей лишиться возможности даже такого получения жилья.
Налоги, понятно, платить надо. Но, если бы власть не на словах, а на деле заботилась о рядовых людях, то ужесточая контроль за уплатой налогов, она бы озаботилась и существенным расширением муниципального фонда арендного жилья. Увы, столь далеко забота о повышении качества жизни белгородцев не распространяется.
Сельское хозяйство – главный предмет гордости губернатора Е.С. Савченко. Действительно, и в советские времена Белгородчина славилась развитием этой отрасли, а теперь сельхозпроизводство в целом выросло втрое. Белгородская область здесь считается одним из признанных лидеров в России…
В своём нынешнем отчёте губернатор назвал происходившее в 90-е годы «постперерестроечным хаосом» (говоря пять лет назад о двадцатилетии развития Белгородской области по капиталистическому пути, Евгений Степанович употребил даже более сильное выражение, назвав 90-е годы временем «огромных и ничем не оправданных потерь»). Однако в обоих случаях он обошёл молчанием тот факт, что и сам способствовал этим потерям. Точнее, способствовало постановление губернатора № 710 от 14 декабря 1999 года «О мерах по экономическому оздоровлению неплатежеспособных сельскохозяйственных предприятий области», которым он призвал инвесторов для оздоровления находившихся в трудном положении сельхозорганизаций. С тех пор для многих селян Белгородчины слово «инвестор» стало синонимом слова «разбойник». Потому что инвесторы, руководствуясь незыблемым принципом капитализма, который сформулировала ярая поборница этого строя философ Айн Рэнд: «Выражение «Делать деньги!» является основой морали», - зачастую вместо принятия мер для восстановления нормальной работы хозяйств, извлекали наживу куда более простым способом: лишая тем или иным методом крестьян их имущественных паёв, разрушая производственную базу и распродавая всё, что можно было продать. Но будем считать, что именно это Евгений Степанович имел в виду, когда упомянул в нынешнем отчёте: «…иногда допуская ошибки».
Не углубляясь в «ошибки», рассмотрим подробнее сущность белгородского «сельскохозяйственного чуда».
Итак, общий показатель сельхозпроизводства вырос по сравнению с 1990 годом втрое. При этом производство яиц выросло округлённо в шесть раз, производство мяса скота и птицы – в пять раз. Арифметика подсказывает, что, соответственно, в ряде других областей сельского хозяйства вместо производства произошёл спад. И долго искать эти области не надо: если поголовье птицы в Белгородской области выросло за 25 лет в 9,1 раз, свиней - в 4,6 раза, то стадо КРС – уменьшилось в 4,2; овец и коз – в 4,2 раза.
Объяснение столь неравномерного, мягко говоря, развития очень простое. В отличие от социализма, где производство ориентировано на удовлетворение потребностей общества, определяющая цель капиталистического производства, как уже говорилось, – извлечение прибыли. Соответственно, капитал стремится туда, где можно получить как можно большую и как можно быструю прибыль.
Сергей Ильич Серых, много лет проработавшего председателем колхозов, а потом и СПК в Яковлевском районе Белгородчины, в своём исследовании «Заполье» привёл данные, которые полностью проясняют картину. В 2006 году в Белгородской области рентабельность свиноводства составила 62,5%, рентабельность производства молока – 5,6%, рентабельность выращивания КРС – минус 6%. Так надо ли удивляться, что, как было отмечено на прошедшей в 2013 году в Белгородской области сессии Россельхозакадемии, с 2005 года по 2012-й в свиноводство на Белгородчине было вложено 73 миллиарда рублей, а в молочное животноводство только 9 миллиардов?
А в результате мы имеем то, что имеем: при значительном росте производства мяса в целом, мяса КРС в этом показателе в 2016 году было в 100 (сто) раз меньше, нежели мяса свинины. А производство молока в 2016 году составляло 51% от уровня 1990 года.
Но, быть может, для сельского хозяйства нет существенной разницы, кого выращивать – свиней или коров? Но ведь корова для русского села не просто источник дохода, а неотъемлемая часть традиционного мира русского крестьянства. Не говоря уже о том, что, как писал в «Слово коммуниста» из Алексеевского района, А.И. Ляшенко, тоже имеющий немалый опыт работы в сельском хозяйстве, «польза от стада КРС велика и в чисто хозяйственном отношении. На корм скоту идут солома, ботва, травы занятых паров, отходы после переработки зерна, жмых от переработки подсолнечника, шрот от кориандра. Навоз увеличивает процент гумуса в почве, что обеспечивает сохранение её плодородия. Всё это вполне оправдывает (для настоящего хозяина) те затраты, которые необходимы для сохранения крупного рогатого скота».
Но для тех, кто ставит во главу угла прибыль, всё это несущественные детали. Забота о завтрашнем дне их не беспокоит. Они вполне разделяют девиз Людовика XV «После нас хоть потоп» - даже если это будет потоп свиной жижи.
«Свинарники с открытыми жижесборниками обступили сёла со всех сторон... Село Иващенково окружено свинарниками с четырёх сторон, нет спасения при любом направлении ветра», - обратилась в газету «Ветеран» группа жителей Алексеевского района. В белгородскую газету «Слово коммуниста» тоже не раз приходили письма из сёл разных районов, расположенных рядом со свинокомплексами, с жалобами на то, что отвратительная вонь, исходящая от этого свинства, делает их существование невыносимым. Но хозяева свинокомплексов живут на расстоянии «безопасного удаления» от производства. И для них деньги не пахнут.
Серых в работе «Изнанка свиноводства» показал на примере одного из свинокомплексов, как «эффективные собственники» экономили на охране окружающей среды. Он приводит документ, датированный августом 2005 года и подписанный главным инспектором Ростехнадзора, свидетельствующий, что строительство этого комплекса «велось с нарушением природоохранительного законодательства. Государственная экологическая экспертиза не проводилась… Нормативные документы в области охраны окружающей среды не разработаны и не утверждены… скрыта информация об источниках загрязнения окружающей среды». В последнем абзаце документа говорится: «… приостановлено строительство и эксплуатация свинокомплекса до получения полного Заключения государственной экологической экспертизы». Однако, - продолжает эту историю Сергей Ильич, - спустя всего месяц строительство производственных помещений было переведено на круглосуточную работу, да ещё без выходных дней. А в результате… Как констатирует экспертное заключение Центра гигиены и эпидемиологии в Белгородской области по этому свинокомплексу (ноябрь 2006 года): «В результате производственной деятельности площадки свинокомплекса… суммарный выброс вредных веществ в атмосферу составляет 71,1506340 т/год». А что же власти, на словах так заботящиеся об экологии? Они предпочитают рапортовать о выдающихся успехах белгородского сельхозпроизводства.
В таком развитии сельхозпроизводства есть ещё один очень важный момент. Когда в 2013 году в Белгородской области возник кризис перепроизводства яиц, то хозяева птицефабрик, пошли по пути, давно апробированному капиталистами других стран: чтобы не снижать цену на яйца, снизили их производство. Тогда даже прорежимная газета «Белгородские известия» признала: «Если бы мы жили при плановой экономике, как в Советском Союзе, советские экономисты без труда подсчитали бы, сколько птицефабрик нужно построить, чтобы удовлетворить спрос на яйца». Однако нынешние власти области вместо того, чтобы провести подобный анализ и исходить из него, не устанавливали никаких ограничений на строительство птицеферм и свинарников.
В свиноводстве последствия такой бездумной политики могут быть куда более серьёзными. Ведь здесь реальна угроза «перепроизводства» не продукции, а отнюдь не безопасных отходов. Тем не менее, никто не исследовал, сколько отходов свиноводства может без вреда для экологии «освоить» область. И есть основания опасаться, что при подобном развитии свиноводства «красная черта» уже осталась позади. В упомянутой работе «Изнанка свиноводства» С.И. Серых приводит статданные, что за 2008-2012 годы в области было получено около 29 миллионов кубометров свиной жижи и навоза от крупного рогатого скота, а на поля было вывезено чуть более 8-и миллионов тонн. «Где они и в каком месте находятся на сегодняшний день? – ставит вопрос Сергей Ильич. – Хранятся? Так мы будем плавать в зловониях. А может быть, стоки уже сбежали по склонам? По пути следования что-то осталось в верхних слоях почвы, часть, разбавившись дождевыми водами, просочилась в землю и пополнила наши колодцы и скважины, большая же доля жижи оказалась в поймах рек, озёр и прудов».
Из всего сказанного следует, что если развитие сельского хозяйства по социалистическому пути, когда во главу угла было поставлено удовлетворение потребностей общества, шло на благо всему населению, то развитие по капиталистическому пути, где всё подчинено извлечению хозяевами предприятий прибыли, и основой морали является выражение «Делать деньги!», осуществляется по принципу: «Доходы – хозяевам, а отходы – населению».
А доходы это такие, что тоже вполне заслуживают названия «белгородское чудо»: в отчёте 2015 года белгородский губернатор как выдающееся достижение отметил, что в сельском хозяйстве «прибыли получено от реализации продукции… в три раза больше, чем в предыдущем году…». Между тем, данные статистики свидетельствуют, что рост сельхозпроизводства составил 5%. При пяти процентах роста производства увеличение прибыли втрое… И губернатор даже не удивился столь явному нарушению закона сохранения вещества, который был известен ещё в древней Элладе: «Ничто в природе не берётся из ничего». И в 2016 году при росте сельхозпроизводства на 6,5% прибыль предприятий (при капитализме – их хозяев) выросла в 2,6 раза.
И ещё один момент, на который губернатор ни в одном из отчётов последних лет не обратил внимания, но который отчётливо выявила проведенная в прошлом году Всероссийская сельхозперепись. Её полные данные будут обнародованы нескоро, но достоянием общественности уже стала очень опасная тенденция, выявленная нею: концентрация сельхозугодий в руках узкого круга лиц. Данные переписи свидетельствуют, что 43 частные компании завладели 10,45 миллионами га земли – показатель на уровне стран «третьего мира». Концентрация сельхозпроизодства в руках хозяев агрохолдингов ведёт к уничтожению других сельхозпроизводителей. В целом по России общее количество сельскохозяйственных организаций сократилось на 39%! Белгородчина и здесь среди лидеров. Первой в этом скорбном списке идёт Тува (-85%), второй – Белгородская область (-75%).
Если в колхозе лишних людей не было: все, кто мог трудиться – трудились, и не были обойдены заботой те, кто по возрасту или состоянию здоровья не мог работать. Для хозяев агрохолдингов труженики – только средство извлечения прибыли. И чем их меньше, тем «эффективнее» будет предприятие. Даже сам губернатор в отчёте 2011 года констатировал, что, по сравнению с 1990 годом, «число работающих в сельском хозяйстве уменьшилось в 2,5 раза».
О том, к чему это привело, свидетельствует статистика. В «Кратком статистическом сборнике» 2017 года приведены данные, что среди 507 тысяч человек сельского населения (год назад, замечу, было 512 тысяч) трудоспособных 274 тысячи. Из них трудятся в сельском хозяйстве, лесном хозяйстве и охотничьем хозяйстве 131, 2 тысячи человек. А что делают 143 тысячи тех, кого «эффективные собственники» сочли «экономически неэффективными»? Губернатор в отчёте 2015 года сообщил, что порядка 10 тысяч крестьян сумели стать самостоятельными предпринимателями на селе. А остальные десятки тысяч «оптимизированных»? Статистика ответа не даёт. Молчит и господин Савченко.
Но при этом Евгений Степанович пребывает в уверенности, что такой путь развития сельского хозяйства приносит не только зашкаливающую прибыль хозяевам, но и благо сельским жителям. В 2011 году он провозгласил, что в селе одержана «социальная победа». В 2016 году губернатор победно заявил: «С сельским хозяйством одна треть населения области связывает своё благополучие. Смею утверждать, что при той поддержке, которая оказывается отрасли со стороны государства, и созданном сельскохозяйственном потенциале в нашей области у этой трети населения особых причин переживать за своё будущее нет».
Между тем, в начале десятых годов белгородские СМИ сообщили, что на 1 января 2008 года на Белгородчине насчитывалось 50 полностью обезлюдевших сёл и более сотни, в которых оставалось менее 10-и жителей. А в последний день января 2012 года по радио ГТРК «Белгород» прошла передача, посвящённая итогам переписи населения на Белгородчине. И были озвучены, в частности, такие данные: уже 69 сёл остались полностью без жителей, ещё в 130-и население не превышает 10-и человек. Таким образом, если за полтора десятилетия «реформ» умерли 50 сёл, то только за 2008-2010 годы «эффективного развития» – ещё 19. А по приводившимся в СМИ данным 2014 года, число «мёртвых» сёл на Белгородчине достигло 74.
Показательно, что среди «лидеров» по вымиранию сёл Волоконовский, Новооскольский, Краснояружский районы. А теперь сопоставьте с данными из отчёта губернатора 2016 года: «Объём производства в расчёте на душу населения. И здесь также является лидером Волоконовский район, затем Ивнянский, Прохоровский, Новооскольский, Краснояружский. Выходит, душевая экономическая эффективность достигается с двух сторон: с одной – увеличивается производство, с другой – вымирают «души».
К этому можно добавить, что в белгородском селе в благополучном для сельхозпроизводства 2016 году коэффициент «естественной убыли» населения оказался просто катастрофическим – 7,4 промилле (в 60-е годы примерно таким в РСФСР был коэффициент смертности). Что, впрочем, и неудивительно, если учесть, что за последние два десятилетия по сельской медицине прошло две волны «оптимизации» - сначала ради пресловутой «экономической эффективности» уничтожали участковые больницы, а в середине десятых число дошёл черёд и до районных больниц. В результате количество больничных организаций на Белгородчине по сравнению не то, что с 1990 годом, а с 2000-м сократилось более чем вдвое.
Такие показатели убедительно иллюстрируют не тезис губернатора о «социальной победе» в селе, а известный тезис мирового антикапиталистического движения: «Капитализм убивает».
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород
