Виктор Василенко: с пути Октября – в русло обречённого мира.
Первый шаг – идеологическая контрреволюция
Символическое совпадение: день в день через 30 лет после «закрытого доклада» Хрущёва, фактически начавшего разрушение устоев подлинного социализма, - 25 февраля 1986 года, открылся XXVII съезд КПСС, утвердивший у власти тех людей, которые пару лет спустя развернули «перестройку», приведшую к уничтожению социалистического строя в нашей стране и европейского лагеря социализма.
Впрочем, ни Политический доклад ЦК, с которым выступил М.С. Горбачёв, ни выступления делегатов, ни новая редакция Программы КПСС не предвещали грядущего поворота на путь, приведший Советский Союз к катастрофе. Три четверти того, о чём говорили на съезде, было вполне разумным с точки зрения развития социалистического общества. И само слово «перестройка», не раз произнесённое Горбачёвым, тогда ещё отнюдь не имело того разрушительного смысла, который оно вскоре получило. Призывы к перестройке касались частностей, совершенно не затрагивая общих принципов, и она рассматривалась как инструмент решения главной задачи, выдвинутой Политдокладом и резолюцией съезда: «Ускорения социально-экономического развития страны,... чтобы осуществить переход к экономике высшей организации и эффективности со всесторонне развитыми производительными силами, зрелыми социалистическими производственным отношениями, отлаженным хозяйственным механизмом».
В докладе Горбачёва и документах, принятых съездом, нельзя обнаружить и тени намерения провести «деидеологизацию» - напротив, выдвигалась задача «значительного повышения эффективности идеологической деятельности», а главным ориентиром в идеологической работе провозглашалось «воспитание трудящихся в духе коммунистической идейности». Ни слова не было сказано о «приоритете общечеловеческих ценностей» - напротив, были клятвы в «верности марксизму-ленинизму» и призыв «наступательно вести борьбу с буржуазной идеологией и моралью». Нет и намёка на требование развития частнопредпринимательской деятельности – напротив, есть требование «вести бескомпромиссную борьбу с… отступлениями, от основного принципа социализма «От каждого - по способностям, каждому - по труду». Ни в минимальной степени не ставились под сомнения принципы социализма – напротив, было отмечено, что «социализм постоянно демонстрирует возможность решения общественных проблем на принципиально иной - коллективистской основе, вывел идущие этим путем страны на более высокие рубежи развития… социализм возводит все более прочный заслон идеологии и политике войны и милитаризма, реакции и насилия, всем формам человеконенавистничества, активно содействует социальному прогрессу человечества».
Новую редакцию Программы КПСС представил съезду (и все делегаты её единодушно поддержали) руководитель редакционной комиссии А.Н. Яковлев. И какие же принципы содержались в этом документе, подготовленном под руководством будущего «архитектора перестройки»?
«Никакие «модификации» и маневры современного капитализма не отменяют и не могут отменить законов его развития, не могут… вывести исторически обреченную капиталистическую систему из состояния всеохватывающего кризиса. Диалектика развития такова, что те самые средства, которые капитализм пускает в ход с целью укрепления своих позиций, неминуемо ведут к обострению всех его глубинных противоречий. Империализм есть паразитический, загнивающий и умирающий капитализм».
«Третья Программа КПСС в ее настоящей редакции - это программа планомерного и всестороннего совершенствования социализма, дальнейшего продвижения советского общества к коммунизму».
«В центре внимания партии будут и впредь находиться укрепление и приумножение общественной собственности на средства производства, являющейся основой экономической системы социализма. Предстоит и дальше повышать уровень обобществления производства, его планомерной организации, неуклонно улучшать формы и методы реализации преимуществ и возможностей общенародной собственности. Партия будет настойчиво формировать в трудовых коллективах, у каждого работника чувство хозяина общественного достояния, принимать необходимые меры по защите социалистической собственности, пресечению любых попыток использования ее в корыстных целях, искоренению чуждых социализму способов присвоения благ».
«Работа по коммунистическому воспитанию неотделима от борьбы с проявлениями чуждой идеологии и морали»…
В советские времена именно съезды Компартии определи важнейшие цели и ориентиры развития страны. Однако команда «перестройщиков» во главе с генсеком Горбачёвым, получив от форума коммунистов страны «мандат» на руководство движением общества в направлении, определённом XXVII съездом, вскоре начала и месяц от месяца всё ускоряла разворот на тот путь, на который съезд согласия никоим образом не давал. После этого пытаться объяснить уничтожение «перестройщиками» социалистического строя в Советском Союзе их ошибками может только очень наивный человек. А из того, что они говорили на съёзде, очевидно и то, что сами отдавали себе отчёт в гибельности для страны курса «реформ»: ведь они навязывали Советскому Союзу, а потом России исторически обречённый, по их собственным оценкам, строй.
Сопоставим лозунги и декларации XXVII съезда и реальные действия «перестройщиков». Начнём с коммунистического воспитания. Было ли предпринято хоть что-нибудь для восстановления главного: коммунистической идеологии и, прежде всего, для возрождения приоритета духовных ценностей, одухотворённого отношения к труду и преодоления потребительского отношения к жизни?
Да, наконец-то было официально признано, что наше общество переживает тяжёлый духовный кризис. «Прокатная политика последних 15-и лет способствовала методическому оболваниванию зрителей», - сокрушались киноведы. «Мы потеряли целое поколение слушателей», - вторили им музыканты. Состоявшийся в 1986 году, вскоре после съезда КПСС, V съезд Союза кинематографистов СССР в своём Обращении заявил: «В наших руках самое мощное и самое массовое искусство. Оно должно верно и надёжно служить честным и благородным идеалам гуманизма, социального прогресса и укрепления дружбы между народами. Не допустим превращения киноэкрана в средство распространения вражды и насилия, недоверия и подозрительности. Произведения экрана призваны возвышать человека, пробуждать в нём добрые мысли и светлые чувства, обогащать его духовно. Мы верим в силу кинематографа, осознаём меру его ответственности за судьбы человеческой цивилизации». С подобными по духу заявлениями выступали и другие творческие организации.
Однако в реальности для восстановления позиций искусства, несущего людям духовные ценности, не было сделано ничего. Абсолютно ничего. Напротив, подлинная художественная культура теперь много активней вытеснялась масскультом, утверждающем в сознании людей не просто чуждые – враждебные коммунистическому мировоззрению идеологию и мораль. Был открыт зелёный свет агрессивно бездуховной музыке. Пресса, особенно молодёжная, телевидение не только не противостояли этому наступлению, но взяли на себя функцию его пропагандистского прикрытия. Журналисты твердили, что время Чайковского прошло и наступило время «Модерн токинг» - и это нормально; призывали возлюбить «металлистов»; убеждали признать право молодёжи на свою систему культурных ценностей…
За музыкой пошло в атаку видео. С неимоверной быстротой стали плодиться «кооперативные» видеосалоны, которые предлагали публике самую низкопробную и антигуманистическую продукцию буржуазного коммерческого кинематографа, среди которой пресловутый «Рэмбо» был ещё далеко не самым худшим фильмом. Робкие попытки вмешательства правоохранительных органов (при том, что сплошь и рядом совершенно очевидно нарушалась статья УК, предусматривающая наказание за пропаганду порнографии и насилия) дружно освистывались «борцами за демократию». А когда правительство Рыжкова предприняло меры, которые могли бы воспрепятствовать видеоагрессии, салоны с их репертуаром взяли под своё покровительство… комитеты комсомола!
Постепенно картины из репертуара видеосалонов стали проникать и на экраны кинотеатров. А пресса повела пропагандистскую кампанию, призванную доказать, будто без эротических зрелищ наша жизнь была неполноценной, а фильмы насилия не только не вредны для нравственного здоровья молодёжи, но даже полезны, ибо воспитывают «настоящих мужчин».
«Новомышленцы» стремились пресечь любые попытки восстановить какие-то эстетические или этические критерии. На одном из кинофестивалей жюри киноклубов определило фильму «Воры в законе», предлагавшему в качестве развлечения смакование невиданного по тем временам зверства, категорию ККК – конъюнктура, коммерция, китч. И тут же журналист «Советского экрана» в ответ объявил: конъюнктура, коммерция, китч – это именно то, чего хочет публика и недемократично ей в это отказывать. И не отказывали. Очень скоро зарубежные и отечественные картины, спекулирующие на демонстрации зверства и скотства сделались основой репертуара кинотеатров. В Челябинске попробовали организовать фестиваль фильмов, свободных от насилия и эротики – в этом демпресса тут же усмотрела покушение на свободу… Ну, а на тех, кто настаивал на необходимости эстетического развития широкого круга людей и приобщения их к подлинному искусству, «свободомыслящие» журналисты обрушивали ядовитую иронию: скажем, язвительно рекомендовали использовать недавно созданный ОМОН, чтобы загонять зрителей на серьёзные фильмы.
Очень скоро после провозглашения «перестройки», - когда её лидеры всё ещё клялись в верности ленинизму и социализму, - в кино поднялась «чёрная волна». На экраны хлынул поток фильмов, создатели коих показывали жизнь нашей страны, как прошлую, так и современную, в беспросветно чёрных тонах.
Речь не о том, что кинематографисты обратились к болезненным проблемам нашей действительности или истории, а именно о стремлении очернить их. Любой порок, о котором заводили разговор авторы подобных произведений, выдавался ими за порождение нашей социальной системы, и зрителей подталкивали к выводу, что бороться с ним в её рамках невозможно.
К примеру, модной темой стала наркомания. Авторы фильмов «Трагедия в стиле «рок», «Под голубым небом», «Игла» и ряда им подобных и не пытались всерьёз разобраться в причинах возникновения этой болезни в нашем обществе; вместо этого они всем строем произведения навязывали зрителям мнение: во всём виновата советская действительность.
Только ведь в те времена в СССР проблема наркомании проявлялась в несопоставимо меньших масштабах, нежели в странах Запада. К примеру, в США, в 80-е годы, президент Рейган, говоря о распространении наркомании среди детей и подростков, признал: «…может дойти до того, что наркомания в школах станет нормой». А когда в конце 80-х годов в Белгороде журналисты «Ленинской смены», с которой я тогда сотрудничал, решили последовать за модой и поднять тему наркомании на страницах газеты, им удалось отыскать в городе одного наркомана-подростка. Причём, парень пристрастился к наркотикам отнюдь не по социальным, а сугубо по медицинским причинам: ему при болезни были необходимы сильные болеутоляющие, и у него выработалась привычка к ним. К тому моменту, когда журналист ухватился за него, он уже был на пути к излечению от наркозависимости, и врачи были категорически против, того, чтобы делать его персонажем статьи. Вряд ли кинематографисты были настолько не осведомлены о реальном положении дел. Так что ответ давался заведомо ложный.
В прокрустово ложе такого подхода к нашей жизни порой вгонялись произведения, прямо противоположные по смыслу и духу. Так, Аркадий Гайдар в своих повестях и рассказах о жизни 30-х годов – даже в тех, где говорил о непростых, порой драматичных событиях – передавал атмосферу приподнятости бытия. И уж тем паче в «Голубой чашке», рассказывающей о «жизни совсем хорошей». А вот авторы телефильмы «Лето на память» по рассказам Гайдара, связующую сюжетную линию которого они взяли как раз из «Голубой чашки», создали совершенно иную, «негайдаровскую» атмосферу – отнюдь не радостную, а скорее тягостную. В одной из историй «Голубой чашки» шла речь о том, как организованная пионером Букамашкиным и поддержанная всеми моральная изоляция мальчишки, совершившего недостойный советского человека поступок, быстро отрезвляет того. Сам Гайдар говорит о таком способе воспитания с нескрываемым одобрением. А вот авторы телефильма осуждают… Букамашкина: он-де наклеивает ярлык на ребёнка, проявляет идеологическую нетерпимость – словом, является типичным «порождением сталинизма».
В телефильме «Криминальный талант», поставленном по одноимённой повести Сергея Родионова, нас убеждают: причина падения героини – в ужасающих условиях её существования (показанных весьма обстоятельно). Но ведь в книге подобного мотива нет абсолютно; более того, сама Маша говорит следователю: «Знаешь, когда блатные будут говорить, что, мол, жизнь их заела, - не верь. Сами не захотели».
«Искусство должно поселять в человеке надежду и веру», - был убеждён Андрей Тарковский. – «Чем мрачнее мир, который возникает на экране, тем яснее должен ощущаться заложенный в основу творческой концепции художника идеал». А в фильмах «чёрной волны» - включая те, авторы которых претендовали, чтобы их творения сочли настоящим искусством (вроде «Астенического синдрома» Муратовой или «Замри, умри, воскресни» Каневского) не возникает и намёка на такое ощущение. В них лишь замазывание грязью советской жизни да безысходный пессимизм.
Таким образом, наше кино в реальности было направлено «реформаторами» в сторону, диаметрально противоположную той, куда звали лозунги V съезда Союза кинематографистов СССР, приведшего к власти перестройщиков. «Самое мощное и самое массовое искусство» принялось уничтожать идеалы гуманизма, распространять насилие; а несколько позже, когда поднялась «чёрная волна», кино сделалось и средством насаждения вражды и подозрительности к нашему прошлому, советскому образу жизни, сеяло семена ненависти к ним. Оно убивало в людях добрые чувства и светлые мысли, унижало человека, разрушало его духовный мир.
Уничтожению подлинно человеческой основы в людях способствовала и всё шире распространяющаяся волна самой дикой мистики – как «классической», так и современной. Эта волна размывала основы научного восприятия мира, которые прежде стремилось заложить в сознании людей советское образование, и, в конечном счёте, просто подавляло способность человека здраво осмысливать явления жизни.
Помню, кто-то сокрушался тогда: так, мол, всегда бывает, когда общество погружается в сумеречное состояние. Но дело в том, что волну мистики поднимали искусственно. Вспомните: Гурнов изо дня в день навязывает десяткам миллионов телезрителей чудодея Чумака, другой его коллега – колдунов, третий – пришельцев, коих, если поверить СМИ, в то время расплодилось едва ли не больше, чем людей. Почти все газеты, как по команде, заполнились гороскопами и предсказаниями всевозможных «ясновидцев»… Так что тут нужно говорить о том, что общество ПОГРУЖАЛИ в сумерки.
Всё это делалось столь целеустремлённо, что говорить о недомыслии и ошибках не приходится. Какую же цель преследовала эта кампания? Рассмотрим вопрос, исходя из заявлений и самого Горбачёва, и главного идеолога КПСС первого этапа «перестройки» Яковлева, которые они сделали уже после уничтожения СССР, - что инспирированные ими действия изначально были нацелены на смену социально-экономической системы нашей страны.
Руководители «перестройки» (а, возможно, их зарубежные советники) ясно понимали, что гуманистическая идеология – фундамент социализма коммунистического типа. И хотя в период «застоя» он был заметно размыт, всё же гуманистические принципы оставались жизненным ориентиром для миллионов людей. Они никогда бы не приняли того, что скрывалось в троянском коне «перестройки». Поэтому прежде, чем открыть истинное лицо осуществляемых перемен, «перестройщикам» было необходимо провести мощную подготовку, нацеленную на уничтожение всех ростков духовности; добиться того, чтобы людей, чьё сознание ориентировано на гуманистические ценности бытия, оставалось как можно меньше, и чтобы они – в полном соответствии плану Даллеса – воспринимались бы большинством не как святые, а как идиоты. То есть, для успеха контрреволюции в сфере социально-экономической «перестройщики» должны были осуществить контрреволюцию идеологическую.
К середине 80-х годов носителями духовных ценностей и жизненных принципов коммунистической идеологии оставались, главным образом, люди среднего и старшего возраста. И «перестройщики» приложили немало усилий, чтобы трещину между поколениями, возникшую в период «застоя», превратить в пропасть. Вспомним, к примеру, нашумевший тогда фильм «Легко ли быть молодым?»
Все показанные в нём нравственные и социальные коллизии трактуются авторами исключительно с позиции их юных персонажей. Рассказывая историю разгрома электрички ошалевшими от рок-концерта молодыми людьми, авторы фильма вместо размышлений о духовной сущности музыки, которая вызывает в слушателях подобные эмоции, делают упор на совершенно другом: громили электричку полтораста человек, а ответственность свалили – взрослые, это всячески подчёркивается в картине – только на семерых; где же справедливость? Вот ещё один пример: девушка «позаимствовала» (именно так это трактуется в фильме) в театре красивое платье. И снова внимание зрителей направляют не на то, что в 16 лет пора бы уже понимать, что чужое брать без спроса нельзя, а на бессердечие взрослых, которые не проявили душевной чуткости к юной воровке.
Естественно, что у очень многих молодых людей – знаю об этом наверняка, поскольку присутствовал при обсуждении картины «Легко ли быть молодым?» в студенческой аудитории – фильм вызвал не стремление задуматься об истинных и ложных ценностях существования, а только озлобление к «миру взрослых».
В годы «перестройки» фильмы с аналогичным подходом к молодёжной теме появлялись один за другим. «Курьер», «Пощёчина, которой не было», «Асса», «Маленькая Вера», «Меня зовут Арлекино», «Соблазн» и многие другие, вплоть до телесказки «Не покидай», были вполне сознательно нацелены на то, чтобы вызвать у молодёжи неуважение ко взрослым. Зато, как рассказала «Советская культура», молодому автору-исполнителю, собравшемуся выступить с песней, направленной против этой тенденции («ко времени беспощадны, чтоб пощадить себя», - обращался он к своим сверстникам), было попросту отказано в участии в конкурсе молодых певцов.
Примерно на второй год «перестройки» началась уже прямая атака на коммунистическую идеологию и на её основу – гуманистическую систему ценностей и ориентиров. И чем дальше, тем более активной и агрессивной она становилась.
Старт ей дал Горбачёв, провозгласив тезис о «приоритете общечеловеческих ценностей». Два десятилетия назад писатель Всеволод Кочетов предостерегал: «Нет, мы против того «общечеловеческого», которое ослабляет бдительность, приводя к тому, что верх берут негодяи, отчего в конце концов страдают люди, много людей, целые народы. Пока есть классы, пропаганда «общечеловеческого», как хотят его представить на Западе, нужна классу эксплуататоров для размягчения воли тех, кого они эксплуатируют или хотят поглотить, уничтожить». Увы, сейчас призыв Генсека вернуться к «общечеловеческим ценностям» не встретил сколько-нибудь заметного сопротивления, и «процесс пошёл».
Между тем, как было показано в предыдущих главах, именно коммунистическая идеология аккумулирует в себе ценности подлинно человеческого бытия. Поэтому закономерно, что никакого конкретного наполнения сей лозунг так и не получил. Позже, в 90-е годы, его точно расшифровал немецкий карикатурист, изобразив Горбачёва в виде некоего чудища, сжимающего в щупальцах мешки с долларами и марками; подпись гласит: «Это и есть мои общечеловеческие ценности».
Курс на «обновление мышления» с самого начала был проложен в этом направлении. Под лозунгом «возвращения к общечеловеческим ценностям» была развёрнута масштабная кампания по дискредитации ценностей и принципов гуманистической идеологии. «Раньше думай о Родине, а потом о себе» - это же только идиот мог придумать!», - усердствовали «сатирики». «Посмотрите: ребёнок уже наделён инстинктом хватать и тянуть к себе, это в природе человека», - убеждали «д-ра», в недавнем прошлом «убеждённые марксисты». «Богатые – значит, добрые», - восторженно проповедовал журналист в телерепортаже из США…
Приоритет духовных ценностей, приоритет общих интересов, бескорыстие, пренебрежение погоней за матблагами – все эти принципы бытия отбрасывались и втаптывались в грязь. Алчность была провозглашена двигателем прогресса, собственность – основой становления личности, эгоизм – истинной свободой.
В это же русло было направлено и «возрождение чувства хозяина». Действительно, как уже отмечалось, в 60-80-е годы чувство хозяина страны было утрачено значительной частью людей. Но ведь возрождали-то не его – возрождали чувство хозяйчика, приоритет «моего» над «нашим», уничтожая тем самым чувство хозяина страны окончательно.
Существенную роль в подрыве гуманистической идеологии сыграло формирование в людях психологии нищего – не в христианском понимании: неимущего, а психологии человека, который настолько потерял человеческое достоинство, что готов на любое унижение ради получения каких-то матблаг. Такое сознание формировалось по принципу, выраженному народной мудростью: нищий – это не тот, у кого ничего нет, а тот, кому мало того, что у него есть. И в то время, когда у подавляющего большинства населения ещё не было каких-то серьёзных проблем с питанием, одеждой, обувью, бытовой техникой и существовали реально бесплатные медицина и образование, крайне дешёвые продукты, жильё, электроэнергия, транспорт, - нам изо дня в день, из месяца в месяц стали вдалбливать мысль, что мы живём в ужасающей бедности и чуть ли не голодаем. Вдалбливали, увы, эффективно, и люди, принявшие её, ни о каких ценностях, помимо материальных, и слушать не хотели.
Целенаправленно разрушали «новомышленцы» и такой важный принцип коммунистической идеологии, как интернационализм – втройне важный в многонациональном Советском Союзе. С одной стороны, едва ли не в каждой республике нашлись деятели с партбилетами в карманах, которые взялись целеустремлённо насаждать мысль, что отделение от Советского Союза принесёт народам «угнетаемым Центром», прогресс и процветание. С другой стороны, буржуазные националисты, получившие полную свободу действий, говоря словами чеченского писателя Вахида Итаева, «ловко вскрывали в душах граждан раны от исторических обид и круглые сутки сыпали на них соль».
Российские «новомышленцы» - от деятелей культуры до высших чиновников КПСС - активно помогали растравлять раны. Вспомним, например, одиозный роман Приставкина «Ночевала тучка золотая», откровенно тенденциозно трактующий выселение чеченцев и ингушей, или явно подыгрывающее националистам заключение комиссии Яковлева по Прибалтике, которое вызвало возмущение у старых коммунистов этих республик. Другой член Политбюро В.А. Медведев, говоря о принятом Верховным Советом СССР Законе об экономической самостоятельности прибалтийских республик, ставшем одним из важных шагов к разрушению СССР, с гордостью заявил: «Для положительного решения вопроса партии пришлось проявить большую политическую волю».
«Перестройщики» активно разрушали и идеологические основы экономической системы социализма коммунистического типа. Как было показано выше, их стали подрывать ещё с 60-х годов. Теперь же делалось всё, чтобы смести эти устои окончательно.
Скажем, знаменитый офтальмолог Святослав Фёдоров «открыл» новое прочтение идеи Маркса об освобождении труда, которое тиражировали и партийные газеты: оказывается, это должно означать «оплату по труду» - т.е. стимулирование труда повышением зарплаты. Но ведь, как уже было показано, освобождение труда по Марксу подразумевает вовсе не уровень оплаты, а совершенно иное – превращение труда из срадства зарабатывания на жизнь в жизненную потребность человека; а повышение зарплаты, как писал Маркс, было бы лишь «лучшей оплатой раба и не завоевало бы ни рабочему, ни труду их человеческого назначения и достоинства».
Группа народных депутатов СССР, среди которых были и академики, провозгласили прибыль – критерий сугубо капиталистический, и антигуманистический по воздействию на человека – «основным критерием общественной полезности деятельности».
«Перестройщики» повыдёргивали отдельные цитаты из Ленина, сшили из этих лоскутов «ленинское знамя» и под лозунгом «возвращения к ленинским принципам», пошли громить устои советской экономики – не исправлять недостатки, а именно громить устои, то, что было её сущностью.
Одним из таких «ленинских принципов» был провозглашён НЭП – он, мол, должен был стать экономической основой ленинской модели социализма. Соответственно, к многочисленным обвинениям в адрес Сталина добавилось ещё одно: если бы он не свернул НЭП, частный капитал позволил бы провести модернизацию экономики страны без такого сверхнапряжения, которого потребовало воплощение в жизнь сталинского проекта строительства социализма.
Расхожим аргументом сторонников такой интерпретации стала фраза Ленина о том, что НЭП введён всерьёз и надолго. Но, как резонно заметил Сталин, Владимир Ильич никогда не упоминал, что навсегда. Другая любимая ими фраза Ленина: «Из России нэповской будет Россия социалистическая». Только ведь эти слова вовсе не означают, что Россия нэповская станет Россией социалистической.
Ленин никогда не трактовал новую экономическую политику как РАЗВИТИЕ социализма: напротив, он снова и снова повторял, что это – тактическое ОТСТУПЛЕНИЕ (но отнюдь не капитуляция!), жизненно необходимое в тяжелейших и очень сложных условиях начала 20-х годов, в разорённой двумя войнами стране, с крестьянством, значительная часть которого идеологически ещё не была готова принять социалистические принципы экономики. В статье «О значении золота теперь и после полной победы социализма» (ноябрь 1921 года) Ленин проводит аналогию между введением НЭПа и Брестским миром. Никогда Ленин не заводил речь и о «классовом сотрудничестве» с представителями капитала, напротив он подчёркивал: «Это не есть соревнование, это есть отчаянная, бешеная, если не последняя, то близкая к тому, борьба не на живот, а на смерть между капитализмом и коммунизмом».. Ленин также прямо говорил, что те, которые пытаются представить дело так, будто НЭП – не тактика, а эволюция принципов большевиков, «выражают настроение тысяч и десятков тысяч всяких буржуев или советских служащих, участников нашей новой экономической политики». И Владимир Ильич считал такие настроения «основной и действительной опасностью».
Новая экономическая политика, в принципе, не могла стать основой социалистической экономики, поскольку НЭП по самой своей природе порождал капитализм и буржуазию. Так что введение НЭПа – это, действительно, мера определённого переходного периода, и, как совершенно справедливо заметил Ленин, идя на неё, необходимо точно установить предел отступления.
Что же касается рассуждений о возможном участии частного капитала в модернизации хозяйства страны, то это чисто пропагандистский ход, рассчитанный на неведение тех, на кого направлен. Даже в период расцвета НЭПа частный капитал шёл прежде всего отнюдь не в развитие производства, а в торговлю, где он прибрал к рукам около 80% розничной торговли. А в крупной промышленности, которая и определяет развитие страны, доля частного капитала в 1924/25 годах составляла всего 3,9%, а потом она всё больше снижалась. Так что сыграть хоть сколько-нибудь заметную роль в решении тех гигантских задач, которые ставила индустриализация, он никак не мог. Сталин вполне обосновано определил момент, когда отступление надо было прекратить, и на XVI съезде ВКП(б) провозгласил «развёрнутое наступление социализма по всему фронту».
Кстати, в 1989 году, группа учёных решила провести математическое моделирование экономического развития Советского Союза при сохранении НЭПа. Результаты однозначны: в случае сохранения НЭПа советская экономика не только не смогла бы догнать экономику развитых европейских стран, но её рост начал бы отставать от роста населения, что вызвало бы нарастающую бедность. И к войне страна подошла бы совершенно неподготовленной.
Демпропаганда пустила в ход обнародованную во Франции версию бывшего секретаря Сталина Бажанова, будто Ленин в самом конце 23-го года надиктовал письмо, в котором фактически отказался от своей прежней позиции. Но, видимо, состояние здоровья Ленина в последние месяцы жизни было таким секретом, что даже секретарь Сталина не владел информацией о нём. Иначе бы он знал то, что содержится в материалах медиков о состоянии здоровья Владимира Ильича (они были опубликованы в 90-е годы). Так вот, эти материалы однозначно свидетельствуют, что в конце 23-го года Ленин физически не мог надиктовать то письмо, поскольку почти не владел речью – произносил всего несколько слов.
Так что подлинная позиция Ленина выражена им в политическом отчёте XI съезду РКП(б): «Задача НЭПа, основная, решающая, всё остальное себе подчиняющая – это установление смычки между той новой экономикой, которую мы начали строить, и крестьянской экономикой, которой живут миллионы и миллионы крестьян… Если мы усвоим всю громадную опасность (выделено мной – В.В.), которая заключается в НЭПе, и направим все наши силы на слабые пункты, то тогда мы эту задачу решим… В этом смысле, действительно, «последний и решительный бой», не с международным капитализмом – там много ещё будет этих «последних и решительных боёв», - нет, а с русским капитализмом, с тем, который растёт из мелкого крестьянского хозяйства, с тем, который им поддерживается… Самая опасная штука при отступлении (выделено мной – В.В.) – это паника. Если теперь все начнут рваться назад – то это гибель, неизбежная и немедленная. Именно в такой момент отступить в порядке, точно установить предел отступления и не поддаваться панике, - это самое главное… И когда меньшевик говорит: «Вы теперь отступаете, а я всегда был за отступление, я с вами согласен, я ваш человек, давайте отступать вместе», - то мы ему на это говорим: «За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды, а бог знает, что такое».
Именно в роли таких меньшевиков и выступили во второй половине 80-х годов «перестройщики». К несчастью, ни Ленина, ни Сталина, чтобы ответить им, в партии не нашлось. Все дружно начали «рваться назад». И закономерно последовала неизбежная гибель.
Но быть может, советская экономика тогда находилась в столь катастрофическом состоянии, что новый «Брестский мир» с капитализмом и впрямь был жизненно необходим? «Новомышленцы» старались убедить нас именно в этом; их преемники продолжают это делать и поныне. Власть и её пропагандистская прислуга, используя самые мощные средства воздействия на сознание людей, стремится утвердить представление, будто Советский Союз не стал жертвой действий внешних и внутренних врагов, а рухнул сам собой, в силу якобы изначальной несостоятельности социализма. Скажем, несколько лет назад, выступая на экономическом форуме в Давосе, Путин изрёк: «В Советском Союзе в прошлом веке роль государства была доведена до абсолюта, что в конце концов привело к тотальной неконкурентоспособности нашей экономики». Но это бессовестное искажение истины.
Факты свидетельствуют о диаметрально противоположном: о том, что СССР лидировал в экономическом соревновании с миром капитала.
Да, действительно, начиная с 60-х годов, темпы экономического роста в СССР замедлились. Однако при этом рост шёл неуклонно вплоть до 1988 года, когда «перестройщики» начали разворот народно-хозяйственной системы страны в русло капитализма. А вот в Западной Европе в целом, как уже в новом веке засвидетельствовал профессор Гарвардского университета Найл Фергюсон, если в 60-е годы рост экономики составил 4%, то в 70-е рост уже сменился спадом - на 2,8%, в 80-е спад продолжался (2,1%). С 1970 до 1986 года СССР в 1,3 раза опережал по росту национального дохода в расчёте на душу населения развитые капиталистические страны Запада (включая США).
С 1966 по 1985 годы национальный доход в СССР вырос в 4 раза, промышленное производство – в 5 раз, основные фонды – в 7 раз, производительность труда в 3,2 раза. В 1980-1988 годы темпы роста советского промышленного производства были выше, чем в любой из западных стран, опять же включая США. В 1980 году объём промышленного производства в СССР составлял 75% от американского, в 1986-м – 80%.
Что же касается конкурентоспособности продукции советской промышленности, то достаточно вспомнить, что самолёты советского производства перевозили треть пассажиров всей планеты, советские станки, турбины и т.п. приобретали десятки стран, в том числе и самые развитые капиталистические государства. Скажем, продукцию воронежского завода «Тяжмехпресс» приобретали Италия, Германия, Швеция, Франция (именно по заказу французов завод изготовил самый мощный на то время в мире пресс); Коломенский завод тяжёлого станкостроения поставлял гигантские станки в Германию, Бельгию, Финляндию, Японию. Спрос на советские легковые автомобили был таким, что в Бельгии был создан завод по отвёрточной сборке «Москвичей»… Ну, а в космической отрасли, концентрирующей в себе самые передовые наукоёмкие технологии, мы были безусловными лидерами.
По определяемому ООН Индексу человеческого потенциала СССР по докладу 1990 года находился в первой тридцатке самых благополучных стран мира. При этом надо учесть, что один из основных показателей, определяющих ИРЧП – ВВП на душу населения – использовать для сопоставления СССР и капиталистических стран в принципе некорректно. Как писал американский экономист Линдон Ларуш в книге «Физическая экономика», валовый внутренний продукт включает в себя «обширное паразитическое разрастание мнимых ценностей финансового прироста, получаемого от многочисленных сугубо спекулятивных форм». В капиталистических странах эта составляющая ВВП достигает огромного значения, а в социалистическом Советском Союзе она была незначительна. Если же брать натуральные показатели, то по очень многим из них наша страна входила в первую десятку, а по целому ряду возглавляла мировой рейтинг.
И, кстати, президент США Рональд Рейган, провозгласивший, напомню в 80-е годы «крестовый поход» против СССР, оценивал экономическое состояние Советского Союза совсем иначе, нежели «перестройщики». В 1984 году Рейган, обосновывая необходимость уничтожения Советского Союза, так оценил положение дел: «Если мы позволим Советской империи еще 2-3 пятилетки, то уже никакая сила не остановит их».
