К ВОПРОСУ О «ЛЕНИНСКОМ ТЕРРОРЕ»
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород
Как легко было предвидеть, приближающийся юбилей Владимира Ильича Ленина вызвал у «демократов» новый острый приступ антиленинской истерии. Среди наиболее активно используемых обвинений: Ленин-де был очень жестоким человеком, большевики – кровожадными монстрами, и по их вине в первые годы после Октябрьской революции пролились реки крови. Давайте разберёмся в этом вопросе, используя всё те же два основных инструмента: общеизвестные или общедоступные факты и здравый смысл.
Общеизвестно, что сама Октябрьская революция была почти бескровной. Но уже через день против неё выступил Краснов. Мятеж провалился, генерал дал слово чести не бороться с революцией – и большевики, удовлетворив сим свою «кровожадность», отпустили его на свободу. Забыв о чести, Краснов устремился на Дон организовывать новое контрреволюционное выступление.
Вскоре в Петрограде возникает разветвлённый антисоветский заговор, руководители которого готовили восстание к ожидаемому подходу Каледина. Они планировали «пройти по казармам и заводам, расстреливая солдат и рабочих массами». Заговор был раскрыт. Революционный трибунал, состоявшийся в декабре 1917 года, для главного обвиняемого – ярого монархиста Пуришкевича – определил наказание: четыре года общественно-исправительных работ. Но уже весной 1918 года Пуришкевича выпустили на свободу – и через некоторое время он оказался у Деникина.
17 ноября 1917 года Военно-Революционный комитет Петрограда выдал ордер на арест руководящих чиновников МИДа, саботировавших распоряжения Советской власти. Но он так и не был пущен в дело.
В Москве революция натолкнулась на ожесточённое сопротивление. И поначалу контрреволюционерам сопутствовал успех – юнкера захватили Кремль. Все пленные революционные солдаты 56-го полка – около 500 человек – были 28 октября 1917 года расстреляны. После победы революции в Москве «кровожадные» большевики отпустили на свободу не только юнкеров, но и руководителя контрреволюционеров – председателя Комитета общественной безопасности В.М. Руднева. В 1918 году он уже был в белогвардейской делегации, ведущей переговоры в Яссах об активизации вмешательства Антанты в гражданскую войну.
1 января 1918 года в Петрограде было совершено покушение на Ленина. По личному распоряжению Владимира Ильича его организаторы были освобождены из-под ареста и по их желанию направлены на фронт. Зинкевич, Волошин и Мартьянов перешли к белым и только непосредственный исполнитель покушения Ушаков сделал выбор в пользу красных.
Английский дипломат Р. Локкарт потом вспоминал о первых месяцах революции: не только не было террора со стороны большевиков, но даже свободно выходили газеты их противников, в которых «политика Советов подвергалась жесточайшим нападкам».
Однако контрреволюционеры не желали мирного развития событий. В течение июня-августа 1918 года в 22-х губерниях Центральной России жертвами белого террора стали свыше 40 тысяч человек(сюда относятся и жертвы мятежей). 20 июня был убит Володарский. 30 августа – Урицкий и в этот же день ранен Ленин. И тогда на улицы вышли демонстрации(в основном, рабочих) с требованием ответного «красного террора». 5 сентября он был объявлен(как легко понять, Ленин чисто физически не мог быть его организатором) и продолжался до февраля 1919 года. По современным данным его жертвами стали примерно 5500 человек, из которых 800 уголовников.
Возникает вопрос: а не были ли эти демонстрации инспирированы руководством большевиков («демократы» договариваются даже до того, что и покушение на Ленина было инспирировано для введения красного террора)? Есть основания утверждать, что это действительно было требование «снизу». После взрыва в Леонтьевском переулке, жертвами которого стали участники заседания Московского комитета партии, в том числе и его первый секретарь В.М. Загорский, вновь прошли митинги рабочих, зовущие к возобновлению красного террора. Этот вопрос был обсуждён на пленуме ЦК РКП(б), но теперь по настоянию Дзержинского этот метод борьбы с контрреволюцией был отвергнут. Вскоре, когда Красная Армия добилась решающего перелома в гражданской войне, большевики вообще отменили смертную казнь(потом, правда, её снова пришлось вводить).
Спору нет, когда развеялись надежды на мирное утверждение нового строя, красные при защите Революции действовали очень жёсткими методами. 2 августа 1992 года на брифинге в Министерстве Безопасности РФ были обнародованы данные уже сугубо «демократического» исследования репрессий за всё время «коммунистической власти»(1917-1990 гг). И были приведены такие данные: «За контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления(подчёркнуто мной – В.В.)» были приговорены к расстрелу 827 995 человек. Если из этого числа вычесть число приговорённых к высшей мере в период сталинского правления (согласно данным комиссии, возглавляемой небезызвестным А.Н. Яковлевым, которые стали достоянием широкой общественности тоже в 90-е годы,- 786 096 человек), и получившееся число полностью отнести на время правления Ленина, то получим немногим более 40 тысяч человек. Число впечатляющее, хотя и бесконечно далёкое от провозглашённых «демократами» 8-10 миллионов. Но разве белые действовали иначе?
Обнародованные уже в наше время выдержки из колчаковских документов о действиях карателей пестрят такими данными: при подавлении восстания в Кустанае убито свыше 1000 красноармейцев, расстреляно 625; селения Боровое, Александровское, Жуковка, Воскресенское выжжены…В посаде Мариановке расстреляно 1100 человек, посёлок сожжён…Банды большевиков численностью более 1000 человек, расположенные в селениях Оксановке и Журавлёвке, уничтожены, дома сожжены, а имущество отобрано в казну…После подавления восстания в военном городке у Красноярска были по приговору суда расстреляны 40 венгерских военнопленных и без суда - около 500 русских солдат…
Только в Екатеринбургском округе за один год правления Колчака было казнено около 25 тысяч человек, в Тагильском и Надеждинском районах – 10 тысяч. В тюрьмах и концлагерях на территории, подвластной Колчаку, находилось около миллиона заключённых. И это при том, что согласно партийной переписи, большевиков во всей «колчакии» было лишь 8 тысяч.
Впечатляющие свидетельства жестокости белых на юге России можно найти в книге участника корниловского Ледяного похода Р. Гуля «Ледяной поход». А начальник штаба первого (Добровольческого) корпуса генерал-лейтенант Доставалов писал: «Путь таких генералов, как Врангель, Кутепов, Покровский, Шкуро, Постовский, Слащёв, Дроздовский, Туркул, Манштейн был усеян повешенными и расстрелянными безо всякого основания и суда. За ними следовало множество других, чинами поменьше, но не менее кровожадных». В «Курсе отечественной истории IX – XX веков» (ИТРК, Москва, 2002 г.) приводятся со ссылкой на зарубежные источники такие данные: на счету деникинцев и петлюровцев 150 тысяч жертв террора.
На Севере, где генерал Миллер, опираясь на английские штыки, пытался установить белую диктатуру, из 500 тысяч жителей Архангельской губернии 4 тысячи были расстреляны по приговорам военных судов, 52 тысячи брошены в тюрьмы и концлагеря – при том, что к моменту белого переворота в губернии было только около тысячи большевиков.
Очевидно, что в гражданской войне столкнулись вековая ненависть угнетённых к угнетателям и ненависть господ к холопам, дерзнувшим покуситься на господские привилегии. Оправдывать жестокость нельзя. Но для вынесения оценок понять её истоки необходимо.
Образец действительно взвешенного подхода к драмам революции дал Александр Блок. Уже после того, как крестьяне сожгли его имение, он объяснял в статье «Интеллигенция и революция» своим собратьям по классу: «Почему дырявят древний собор? Потому что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой. Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? Потому что в них насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа. Почему валят столетние парки? Потому что сто лет под их развесистыми липами и клёнами господа оказывали свою власть: тыкали в нос нищему мошной, а дураку – образованностью».
Впрочем, если вспомнить, что немалое число обличителей Ленина и большевиков в дни ельцинского путча 1993 года сами уподобились римской черни, вопившей при аутодафе «Огня! Ещё огня!», то надо сделать вывод: их ненависть к коммунистам мотивирована не оскорблённым былыми жестокостями красных человеколюбием, а животным страхом новоявленных господ перед возможным возмездием тех, кого они ввергли в нищету и бесправие.
дата: 27.01.2010 Верхний уровень