КРЕМЛЁВСКИЙ СОЗИДАТЕЛЬ
Для создания сильной державы нужна передовая наука

Мы уже говорили, что правительство большевиков во главе с В.И. Лениным поразило так называемый «цивилизованный мир» тем, что с первых шагов своей деятельности в невероятно тяжёлых  условиях взяло курс на строительство нового общества. Руководители партии хорошо понимали, что создать сильную и по-настоящему независимую державу невозможно без передовой науки. И Советская власть предпринимала меры не   только по поддержке науки, а по её развитию.

В марте 1918 года Ленин поручил секретарю Совета Народных Комиссаров Н.П. Горбунову установить контакт с Академией наук и передать предложение о сотрудничестве: «Советское правительство готово оказывать всемерную помощь работе Академии наук и считает крайне желательным возможно широкое развитие научных предприятий Академии».

Для поддержки науке при Высшем Совете Народного Хозяйства летом 1918 года был образован научно-технический отдел. За 1918-1919 годы было создано более тридцати научно-исследовательских центров, среди которых физико-технический и оптический институты, ЦАГИ, Нижегородская радиолаборатория, институт радия, институт минерального сырья, институт прикладной ботаники и новых культур.

В 1918 году была отправлена в Ухтинский район экспедиция во главе с И.М. Губкиным, в 1919-м начаты исследования Курской магнитной аномалии под руководством академика П.П. Лазарева, в 1920-м начала работу Кольская экспедиция академика А.Е. Ферсмана…

В конце 1919 года, практически сразу же, как только была ликвидирована непосредственная военная угроза Советской власти, Совнарком принял Декрет «Об улучшении положения научных работников». В наркоматах люди, случалось, теряли сознание от голода, а по указанию В.И. Ленина пайки были выделены не только сотрудникам академика Павлова, но и его подопытным собакам.

Нобелевский лауреат физик Ж.И. Алфёров рассказывал уже в начале XXI века: «В 1921 году Иоффе и ещё несколько учёных выехали за границу для закупки научного оборудования. Денег не было, и они обратились к Ленину и Луначарскому. На это последовало распоряжение: выделить из золотого фонда страны. И это, когда в стране царили голод и разруха! В результате физтех получил более сорока ящиков самых первоклассных приборов, и по своему оснащению наш институт встал в один ряд с ведущими мировыми центрами».

Такое отношение большевиков к науке нашло отклик у научных работников. Герберт Уэллс писал в 1920 году: «Большинство образованных людей, оставшихся в России, постепенно начинает – во имя спасения России – неохотно, но честно сотрудничать с большевистским режимом».

Уэллс не совсем прав в одном: да, были специалисты, которые    сотрудничали  с большевиками честно, но неохотно (например, видный деятель партии кадетов академик В.И. Вернадский, крупный специалист по металлургии камергер двора ЕИВ Д.К. Чернов), но немалое их число поддержали новую власть с энтузиазмом. Хрестоматийные примеры: биолог К.А. Тимирязев, теоретик авиации Н.Е. Жуковский. Отто Юльевич Шмидт, который стал известным математиком ещё до революции, в 1918 году даже на время отошёл от научной работы, чтобы помогать Советской власти наладить   организацию снабжения населения продовольствием.

     Да и некоторые из тех, кто поначалу относился к большевикам недоброжелательно, потом пришли к осознанию правильности выбранного ими курса. Так, академик Владимир Иванович Вернадский в своём дневнике  написал в 30-е годы: «Социализм явился прямым и необходимым результатом роста научного мировоззрения; он представляет из себя, может быть, самую глубокую и могучую форму влияния научной мысли на ход общественной жизни, какая только наблюдалась до сих пор в истории человечества…вся сила и весь смысл его заключается в проявлении сознательности в народных массах, в их сознательном участии в окружающей жизни».   Академик Иван Петрович Павлов в первые годы после революции держал себя демонстративно вызывающе. Как вспоминал другой Нобелевский лауреат, П.Л. Капица, он, атеист, начал креститься на каждую церковь, прежде пренебрегавший царскими наградами, начал их носить… Однако прошло время – и Павлов  сделался политическим союзником новой власти. Ведь организация XV Международного физиологического конгресса    в нашей стране (а Павлов сыграл в этом решающую роль), фактически имела не только научное, но и огромное политическое значение, это означало признание Советского Союза мировым научным сообществом. Ну, а выдающийся теоретик сварки и мостостроитель Евгений Оскарович Патон даже вступил  в 40-е годы, когда ему было    73 года,  в партию большевиков.

Развитие науки невозможно без целенаправленной подготовки квалифицированных кадров. И большевики хорошо понимали это. Уже в первые годы после Октябрьской революции в стране были созданы десятки новых вузов. В Крыму с первой попытки Советскую власть удалось установить всего на несколько месяцев. Но за эти месяцы 1918 года здесь при содействии учёных – в частности, Д.А. Граве и Н.М. Крылова – был открыт филиал Киевского университета.

Вопреки насаждаемому демпропагандой мифу, классовый подход новой власти проявлялся в создании условий для получения полноценного высшего образования молодежью из рабоче-крестьянской среды, а не в изгнании из вузов студентов из бывших привилегированных сословий. Далекая от симпатий к советскому прошлому газета «Поиск» несколько лет назад привела такие данные: в 1928 году среди аспирантов было всё ещё больше потомков помещиков, буржуазии и духовенства, чем детей рабочих и крестьян.

Результат такой работы по подготовке кадров стал очевиден уже в начале 30-х годов. В течение короткого времени взошла блестящая плеяда молодых учёных, выдающихся по мировым меркам. Вот лишь несколько имён из многих: А.А. Андронов, П.С. Александров, Л.С. Понтрягин, Я.И. Френкель, И.В. Курчатов, С.И. Вавилов, Ю.А. Победоносцев, П.А. Ребиндер, Н.Н. Семёнов, Н.С. Шатский, А.Н. Несмеянов, В.В. Шулейкин, А.И. Опарин, А.Н. Колмогоров, С.А. Лебедев…