«КАТЫНСКОЕ ДЕЛО». ВЗГЛЯД ВИКТОРА ВАСИЛЕНКО

Катастрофа самолёта президента Польши, так спешившего на антисоветский шабаш в Катыне, что он даже не захотел внять предупреждениям авиадиспетчеров о плохих погодных условиях в Смоленске, придала ещё больший резонанс «катынской» теме.

Напомним, что, по версии гитлеровской пропаганды, вброшенной в апреле 1943 года, в Катынском лесу в апреле 1940 года, были расстреляны НКВД пленные польские офицеры (их число – как и в отношении общего числа «жертв сталинских репрессий» - варьируется в зависимости от настроения «обличителей» в весьма широких пределах).

В основе обвинений – заключение международной комиссии Красного Креста, приглашённой в Катынь немцами. Но уже в разгар «перестройки» в «Военно-историческом журнале» была опубликована запротоколированные указания Геббельса на совещание по подготовке к приёму этой комиссии: «Немецкие офицеры, которые возьмут на себя руководство, должны быть исключительно подготовленными и опытными людьми, которые могут действовать ловко и уверенно. Такими же должны быть и журналисты, которые будут при этом присутствовать… Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста всё было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей версии». Уже этого достаточно, чтобы ясно представить себе степень достоверности гитлеровской версии. Но есть ещё более веские доказательства её лживости.

В комиссию Красного Креста, за исключением представителей Швейцарии, входили только специалисты из стран, оккупированных Германией или её сателлитов. Но даже среди них некоторые высказали мнение, в корне противоречащее подготовленному  гитлеровцами заключению. Так, чешский судмедэксперт Ф. Гаак утверждал, что трупы расстрелянных «были погребены за год, самое большее за полтора года до прибытия комиссии». Аналогичную точку зрения высказал и его болгарский коллега М. Марков.

Не буду ссылаться на заключение комиссии Бурденко, работавшей после освобождения Смоленской области – её при большом желании тоже можно обвинить в тенденциозности, хотя с комиссией работали митрополит Николай Крутицкий и дочь американского посла США Кэтрин Гарриман.

Но есть немало свидетельств людей, не связанными с Советским Союзом никакими симпатиями, что к моменту гитлеровской оккупации Смоленщины пленные польские офицеры были живы. Пожалуй, главное из них – книга польского историка Святека «Катынский лес», опубликованная в 1988 году в Лондоне.

Её автор провёл семь лет в лагерях на Севере России. И в своей книге он пишет, что за две недели до войны в их лагерь был переведен из Катыни капитан Владислав Зак. И он не только не говорил о расстреле офицеров, но, напротив, рассказывал, что в начале июня 1941 года они находились в полном здравии. Более того, Святек приводит свидетельство немецкого майора, который прямо сказал ему, что расстрел в Катыни – дело немцев.

Есть ещё один существенный момент. Даже те, кто подхватил геббельсовскую версию «катынского дела», не оспаривают того факта, что польские офицеры были убиты из немецкого оружия. Для НКВД 40-го года это более, чем странно. Аргумент: «Из коварства, чтобы можно было преступление списать на немцев» предельно неубедительно. Каким же нужно было обладать коварством, чтобы в апреле 1940 года предвидеть, что через год с небольшим Смоленскую область захватят немцы, и убийство офицеров можно будет списать на них?

Авторы некоторых статей на «катынскую» тему удивляются: почему российское руководство так охотно кается за преступление, к которому Советский Союз очевидно не имел никакого отношения. Но чему удивляться?! Для нынешней российской власти любая возможность выступить с очернением советского прошлого – дар небес. Напомню, что «катынская» тема была по сути реанимирована Заявлением «перестроечного» ТАСС от 14 апреля 1990 года, официально признавшим истиной версию гитлеровской пропаганды.

Виктор ВАСИЛЕНКО,

Белгород.

P.S. Утром после катастрофы по «Культуре» показывали поминальную службу в краковском костёле. Высокопоставленный священник, который её вёл, вопросил: «Dlaczego?» (Почему?). Странно, что в поисках ответа на этот вопрос набожные поляки не высказали такого предположения: это кара Божия за спекуляцию на костях погибших.