«СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ» СОВЕТСКОЙ СТРАНЫ

Чтобы ни говорили хулители советского строя, они никогда не смогут опровергнуть тот факт, что социалистический Советский Союз сумел выстоять и победить в борьбе с врагом, который до того покорил почти все капиталистические государства континентальной Европы – и каждый раз гитлеровской Германии хватало для этого  от нескольких часов до нескольких недель; а англичане бежали от немецких войск из Дюнкерка, бросив всю боевую технику. Причём, в кампании 1939-40 годов Германия опиралась только на собственные силы. А к моменту нападения на СССР на неё уже работала промышленность всей Западной Европы; вместе с её армиями в агрессии против нашей страны участвовали войска Румынии, Венгрии, Италии, Финляндии, не говоря уже об отдельных соединениях других государств, в том числе и оккупированных. Что же дало силы советскому народу сначала устоять против такого страшного врага, а потом и разгромить его?

Версия о решающем вкладе союзников критики не выдерживает. Ведь в первые месяцы войны, когда помощь союзников была нужнее всего, они помогали преимущественно благими пожеланиями. Да и Сталин даже в наиболее драматичные моменты войны никогда не обращался к союзникам со столь отчаянным призывом о помощи, с каким обратился к нему  в январе 1945 года Черчилль, когда немцы нанесли  контрудар в Арденнах и поставили войска союзников на грань разгрома. Нет, это Советский Союз спас «демократический» Запад, но никак не наоборот. И Черчилль – ненавистник коммунизма Черчилль! – был вынужден, по собственным словам, молить Всевышнего о даровании долгой жизни Сталину, чтобы тот мог направлять судьбы Советской страны, которая «показала всё своё величие».

 Гитлер выбрал момент для нападения на СССР мастерски. У нас шло перевооружение армии, и, к примеру, её общая укомплектованность танками составляла чуть более половины от необходимого. Причём, в основном это были устаревшие машины. На первом этапе войны немцы имели на германо-советском фронте значительное преимущество и в самолётах (почти втрое), и в количестве дивизий (190 против 171). И поначалу их наступление в целом развивалось успешно.

Демпропаганда стремится представить дело так, будто красноармейцы в начале войны только и думали о том, как бы сдаться  в плен.  Но эту версию  полностью разбивает один простой вопрос: кто же тогда сорвал блицкриг?

Да, мощь немецкого удара ошеломила многих, и не все сумели проявить мужество. Но большинство советских солдат и офицеров в самом тяжёлом положении самоотверженно давали отпор агрессору. Ни одна погранзастава не уклонилась от боя. Символом героизма советских воинов стала Брестская крепость. Яркие страницы истории Великой Отечественной войны – оборона Одессы, Севастополя, Ленинграда. А сколько оставшихся безвестными бойцов до последних секунд жизни защищали свои рубежи, задерживая продвижение гитлеровцев на минуты, часы, дни…

О том, как давалось немцам продвижение вглубь Советской страны, можно судить по такому сопоставлению. В 1940 году для того, чтобы победить Голландию, Бельгию, Францию и вышибить с континента английские войска Германии потребовалось менее полутора месяцев, и при этом её войска потеряли менее 30 тысяч человек. А в 1941 году за такое же время людские потери немцев, по немецким же данным, были на порядок выше, было сбито 1200 немецких самолётов, а к концу августа в 1-й и 3-й танковых группах оставалось менее половины штатной численности танков.

Демпропаганда пытается объяснить столь упорное сопротивление Красной Армии… страхом – страхом перед заградотрядами. Но, интересно, каким образом заградотряды могли побудить, к примеру, продолжать сражаться советские воинские группировки, оказавшиеся в окружении? А по свидетельству начальника германского Генштаба Гальдера, они в 1941 году сковывали действия 50-и дивизий Вермахта.

Демверсию о решающей роли штрафбатов и заградотрядов исчерпывающе охарактеризовал, выступая 19 января 2005 года в Госдуме министр обороны  С. Иванов: подобное утверждение «иначе как маразматическим назвать нельзя».

  Со страху люди могут бросаться только от танков; никакой заградотряд не заставит бойца броситься под танк с гранатами. А такие случаи отнюдь не были исключением. Например, в дни Сталинградской битвы 16 бойцов во главе с младшим лейтенантом Кочетковым противостояли атакам немецкой пехоты. Когда враг пустил танки, оставшиеся в живых солдаты подорвали гранатами себя вместе с танками, уничтожив шесть машин. Писатель Андрей Платонов (у которого, заметим, были сложные отношения с Советской властью), описывая в рассказе «Одухотворённые люди» подобный подвиг моряков в бою под Севастополем, увидел в нём подвиг духа, рождённого «любовью матери, Лениным и Советской Родиной».

Во время войны со всей очевидностью проявился результат советского воспитания, нацеленного на привитие людям гуманистической идеологии. Среди  важнейших её установок – приоритет общественных интересов и готовность к личным жертвам ради общего блага. Лётчик-испытатель Г. Мосолов, размышляя над тем, почему для его коллег стало правилом в ситуации, когда все законы обязывают покинуть гибнущий самолёт и спасать свою жизнь, до конца бороться за спасение гибнущей машины, пришёл к выводу: «Уверен – потому, что в людях было воспитано чувство долга. И если мне скажут, что в критическую минуту человек не думает о долге, я соглашусь. Но если задолго до этой критической ситуации в нём было воспитано чувство ответственности за порученное дело, ответственности перед Родиной, перед народом, его поступок будет без раздумий, как результат воспитанной готовности пожертвовать собой ради спасения машины, в которую вложен труд тысяч людей». В положении, когда стоял вопрос о спасении Родины, значение этого фактора было ещё выше.

В стремлении защитить даже ценой своей жизни Родину огромное количество людей шли на фронт добровольцами. Оспорить это невозможно, так антисоветчики пытаются «интерпретировать»: мол, «шли потому, что всё равно возьмут, так уж лучше добровольцем». Но как быть с десятками тысяч ополченцев, которых без их желания никто бы не «взял» – и возраст не тот, и «бронь» у многих была. Уже в постсоветское время ректор  Московского технологического университета Ю.М. Соломенцев вспоминал, как во время войны директор одного из уральских заводов опрометчиво издал приказ: «За потерю пропуска – на фронт»; буквально на следующий день более половины работников «потеряли» пропуска.

Огромную роль в годы войны сыграло то, что людям удалось привить одухотворённое отношение к труду, что для миллионов трудящихся он стал «делом чести, доблести и геройства». Без этого никогда не удалось бы совершить такого трудового подвига, который совершил тогда советский народ. Конечно, жёсткими дисциплинарными мерами можно было в какой-то степени повысить производительность труда. Но на много ли? А, к примеру, М.З. Оленевский, который в 1941 году был главным инженером артиллерийского завода, рассказывал, что их директор представил в октябре  41-го в ГКО план выпуска пушек, предусматривающий увеличение их производства в 18 раз! Причём, рост был не за счёт увеличения мощностей, а за счёт выхода на более высокий уровень организации производства. Только за первый месяц инженеры и рабочие завода внесли 375 рационализаторских предложений. Академик Патон писал, что в разработке и внедрении в промышленности более эффективных методов сварки за два года войны удалось сделать то, на что в мирных условиях потребовалось бы от пяти до восьми лет.

Многие сотни заводов пришлось демонтировать, перевозить в глубокий тыл и там возводить заново. И, к примеру. Московский авиазавод, переведенный в Сибирь, уже через три недели после прибытия эшелонов на новое место выпустил первые самолёты. А через год он давал самолётов в 7,5 раз больше, нежели до войны.

Благодаря такому отношению к труду уже к 1943 году Советский Союз выпускал орудий в четыре раза больше, нежели Германия, на которую работала промышленность почти всей Европы, танков – в два раза, самолётов – в два раза, снарядов – в полтора раза больше. Для сравнения: в годы Первой мировой войны, когда промышленность нашей страны не испытала столь тяжёлых потрясений, Россия по производству артиллерийских орудий уступала Германии в 5,5 раз, снарядов – в 4,4 раза, самолётов – в 13 раз, танков Россия не производила.

Есть ещё один момент, на котором стоит остановиться. Одним из результатов культурной революции, осуществлённой большевиками в  20-30-е годы, стало то, что у советских людей  выработалась внутренняя потребность в художественной культуре. И она сохранялась и в годы войны, даже в условиях, когда «до смерти четыре шага».  Николай Старшинов вспоминал: «В 1943 году меня из землянки на передовой вызвали на совещание молодых поэтов Западного фронта. Там мы читали свои стихи, а после их напечатали в газетах. Они нужны были бойцам как хлеб, как патроны». Американский журналист Альберт Акселл говорил: «Возьмите, к примеру, всех тех бойцов, которые после горячки боя декламировали и переписывали для своих далёких подруг стихи Пушкина, Блока или Симонова. Нет, такой потрясающей армии не было ни у одной из воюющих держав».

О ленинградских театрах, продолжавших давать спектакли в блокадные годы, сказано немало. Но вот менее «хрестоматийный», но не менее показательный пример. Чтобы перегружать уголь, прибывающий с Большой земли для Ленинграда, был сформирован из девушек-блокадниц угольный батальон. Девушки, несмотря на физическое истощение, не только ударно трудились, но и в немногое свободное время организовали художественную самодеятельность – по собственному желанию, из внутренней потребности.

Думается, сохранение советскими людьми духовных интересов было далеко не последним по значимости фактором, не раз помогавшим им выстоять в условиях, когда по прагматическим оценкам сделать это было совершенно невозможно.

 Безусловно, исключительно важное значение имела коммунистическая идейность советских людей.

Когда смотришь фильмы и телесериалы о Великой Отечественной, созданные в «демократическое» время, изумляешься: до какой степени негодяйства надо дойти творцам, чтобы с такой тупой злобой изображать персонажей-коммунистов. Потому что в реальности коммунисты своим поведением во время войны подняли авторитет партии на невероятную высоту.

Подвергавшийся репрессиям и при Сталине, и при Брежневе Пётр Абовин-Егидес говорил в 90-е годы: «На фронте я своими глазами видел, как героически коммунисты сражались с фашистами. А кто создавал и возглавлял партизанские отряды? Вся Великая Отечественная война против фашистов выиграна на фронте и в тылу под руководством коммунистов».

Быть в рядах партии люди считали честью для себя. В годы войны, по подтверждённым уже в постсоветские годы данным, в ВКП(б) вступили около трёх миллионов человек – при этом они хорошо понимали, что получают единственную «привилегию»: первыми подниматься в атаку и вызываться на самые опасные задания. А сколько людей, идя в бой, оставляли записки: «Если я погибну, считайте меня коммунистом». Это не миф – немалое число подобных записок-завещаний хранится в Центральном музее Вооружённых Сил. А в залитом кровью партбилете погибшего под деревней Фокино            20-летнего комбата Геннадия Потёмкина была такая записка:

«Я клянусь – не ворвётся враг в траншею мою!

А погибнуть придётся – так погибну в бою.

Чтоб глядели с любовью через тысячи лет

На окрашенный кровью мой партийный билет».

Показательно, что в годы Великой Отечественной войны в партию вступило немало «старых» интеллигентов. Назову только два имени из многих – академик А.Ф. Иоффе (в 62 года) и академик Е.О. Патон (в 73 года).

Советский человек, одухотворённый коммунистической идеологией, стал «секретным оружием» нашей страны, предопределившим её победу над страшным врагом. И Геринг на Нюрнбергском процессе горько сетовал: «Как выяснилось во время войны, мы многого не знали… Главное, мы не знали и не поняли советских русских».