ЧТОБЫ ПРЕДСТАВИТЬ ОБРАЗ СОЛИДАРНОГО ОБЩЕСТВА ДОСТАТОЧНО НАПРЯЧЬ ПАМЯТЬ
В своих рассуждениях о
«солидарном обществе», которое белгородскому губернатору представляется
идеалом, Евгений Степанович забыл упомянуть одну существенную деталь: чтобы
представить себе образ солидарного общества, вовсе не обязательно пускать в ход
фантазию, достаточно напрячь память. Ведь история знает пример – единственный, замечу, пример – подлинно солидарного общества. Это советское
общество.
Показательны детали советских
фильмов и книг – не те, на которых акцентируют внимание авторы, а те, которые
проходят вторым планом, потому что и для авторов, и для персонажей это норма.
Фильм «Разные судьбы»: девушка встречает сверстницу, приехавшую работать на
завод, но не устроившуюся ещё с жильём – и приглашает пожить в своём доме (не
сдать комнату, а пожить как гостью). Фильм «Над нами Южный крест»: ребята хотят
отправить телеграмму на завод, где, по их предположению, работает сын тяжело
больного человека, с которым они познакомились; у них не хватает денег – тогда
женщина, стоящая в очереди за ними, сама предлагает телеграфисту доплатить
недостающую сумму. Фильм «Я шагаю по Москве»: парень, приехавший на день в
Москву, просит случайного знакомого: «Ты не против, если мои вещи побудут у тебя?»
– и тот без намёка на сомнения соглашается. А вот когда в фильме «Дело
Румянцева» персонаж Леонова оказывается шкурником, его коллеги по автобазе
возвращают ему деньги, которые тот когда-либо на них тратил – и это
воспринимается всеми как оскорбление и выражение презрения. В романе «Дни нашей
жизни» показана такая ситуация: работница завода попала в больницу; забота о
детях легла на старшего из них «трудного» Кешку. И старому рабочему,
надеющемуся, что ответственность будет лучшим воспитательным средством, стоит
немалого труда уговорить соседей (в том числе и антипатичную жену начальника
цеха) НЕ ПОМОГАТЬ подростку.
Поэтесса Агния Барто писала о
том, как ребят в пионерлагере приучали поступать с родительским угощением: «Вы
кладите всё на стол и делите всё на сто». Этот принцип многие усвоили очень
прочно. В книге братьев Вайнер «Эра милосердия» есть характерный эпизод.
Уголовник Левченко узнаёт в человеке, доставившем в банду записку от Фокса,
своего фронтового командира Шарапова. Но не выдаёт его; и, объясняя герою,
почему он так поступил, называет среди причин: «И офицерский свой доппаёк ты
втихаря не жрал». Для нас существенно не то, что Шарапов так не поступал, а то,
что командиры, которые лично пользовались законно положенным им доппайком, ели
его «втихаря», потому что чувствовали себя нарушителями моральных норм.
Такое отношение к другому
человеку настолько вошло в психологию советских людей, что разведчик Конон
Молодый, как он сам вспоминал, едва не был разоблачён из-за этого: «Был у меня
в Лондоне знакомый. Его истинным несчастьем были скверные зубы: просто не на
что было их лечить. И я однажды по простоте душевной сунул ему в карман
Итальянский экономист Аурелио
Печчеи, говоря в своей книге «Человеческие качества» о необходимости
бескорыстной помощи бедным странам со стороны богатых государств, скептически
присовокупил: «Если трезво смотреть на вещи, кажется весьма маловероятным, чтобы
в наше время несколько стран из альтруистических побуждений добровольно
взвалили на свои плечи беспрецедентные обязательства… Да против этого
немедленно выступит общественность этих стран!».
А вот в советском обществе в
20-60-е годы отношение людей к действенной
помощи другим людям, как в своей стране, так и за рубежом было радикально иным. В 20-е годы многие тысячи
учителей, врачей, научных работников добровольно ехали в республики Азии,
чтобы, работая в очень трудных условиях,
помогать их развитию. Подавляющее большинство советских людей безоговорочно
одобряли экономическую и военную помощь республиканской Испании и за событиями
развернувшейся там гражданской войны следили так, словно она лично касалась
каждого. Подобное отношение – об этом я уже могу судить по личному опыту – было
в 60-е годы и к революции на Кубе. И сколько раз в те годы было так, что
рабочие по собственной инициативе отрабатывали смену в помощь попавшим в
трудное положение людям других стран…
«Реформы», идеология которых
базируется на принципе «Человек человеку волк» ещё более отчётливо выявили дух
солидарности, присущий советскому сознанию. «Правда» в начале 90-х рассказала
об отчаянном положении семьи с несколькими детьми. И нашлось немало людей,
которые поспешили ей помочь: присылали деньги, продукты. Журналист, писавший об
этом, обратил внимание на то, что откликнулись, главным образом, люди небогатые
и пожилые. В одной из передач «В нашем доме», которую на Белгородском
областном радио вела Татьяна Борисовна
Кругликова, врач говорил о возникшей проблеме ухода за больными, которые лежат
дома – и присовокупил: «Правда, на моём участке живут в основном пенсионеры.
Это люди того времени, и они привыкли помогать друг другу».
Философ Александр Зиновьев, живя в эмиграции,
говорил как о великом достижении
коммунистического воспитания о том, что поколение, воспитанное в 30-е годы, «в
общем и целом исповедовало систему ценностей идеального человека, которую в
течение столетий вырабатывали лучшие представители человеческого рода. В этой системе
доминировали высшие моральные и духовные ценности». Среди этих ценностей были
бескорыстие и готовность помочь другому человеку, даже идя ради этого на
жертвы.
Добавим, что коммунистическое
воспитание не было бы эффективным, если бы в советском обществе не были созданы
соответствующие экономические условия –
прежде всего, была упразднена частная собственность и главным ориентиром
экономики стала не прибыль, а удовлетворение потребностей страны и народа.
Надежды же на то, что
утвердить в сознании людей принципы гуманистической идеологии одними
проповедями, без создания необходимых экономических условий, иллюзорны.
В. ВАСИЛЕНКО