«СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ» СОВЕТСКОЙ СТРАНЫ

Говоря о том, что дало советскому народу силы совершить беспрецедентный подвиг 1941 года, одним из важнейших факторов надо назвать коммунистическую идейность.

Это ведь не пропаганда, а факт, подтверждённый уже в постсоветское время, что в годы войны в ВКП(б) вступили около трёх миллионов человек – при этом они хорошо понимали, что получают единственную «привилегию»: первыми подниматься в атаку и вызываться на самые опасные задания. А сколько людей, идя в бой, оставляли записки: «Если я погибну, считайте меня коммунистом». Немалое число подобных записок-завещаний хранится в Центральном музее Вооружённых Сил. Есть среди них и письмо, найденное при раскопках братских могил участников Аджи-Мушкайской обороны: «К большевикам и всем народам СССР! Я небольшой по важности человек. Я только коммунист-большевик и гражданин СССР. И если я умер, так пусть помнят и никогда не забывают наши дети, братья, сёстры и родные, что эта смерть была борьбой за коммунизм, за дело рабочих и крестьян, за дело партии Ленина и Сталина! Чебаненко».

А в залитом кровью партбилете погибшего под деревней Фокино 20-летнего комбата Геннадия Потёмкина была такая записка:

«Я клянусь – не ворвётся враг в траншею мою!

А погибнуть придётся – так погибну в бою.

Чтоб глядели с любовью через тысячи лет

На окрашенный кровью мой партийный билет».

А вот такой документ хранится в московском музее Пограничных войск: написанный на обгоревшем листке бумаги «Протокол общего партийного собрания заставы №12». Четверо бойцов 26-го погранполка оборонялись в дзоте, окружённом немцами. Решили стоять до конца. Двое бойцов были коммунистами, один – комсомольцем. И в этой ситуации беспартийный боец подал заявление о приёме в партию. Этому вопросу и было посвящено партийное собрание во время боя.

Коммунистическая идейность была характерна не только для молодых людей. Генерал Д. М. Карбышев в 41-м году оказался среди тех, кто попал в плен. Он категорически отказался на предложения сотрудничать с немцами. В лагерной справке Дмитрий Михайлович характеризуется так: «Кадровый офицер старой русской армии, человек, которому перевалило за 60, оказался насквозь заражённым большевистским духом».

Показательно, что в годы немалое число представителей «старой» интеллигенции вступили в партию. Среди многих известных имён назову два: академики А.Ф. Иоффе (в 62 года) и Е.О. Патон (в 73 года).

Такой авторитет Коммунистической партии большевиков создавала отнюдь не пропаганда, а реальные дела. Подвергавшийся репрессиям и при Сталине, и при Брежневе Пётр Абовин-Егидес говорил в 90-е годы: «На фронте я своими глазами видел, как героически коммунисты сражались с фашистами. А кто создавал и возглавлял партизанские отряды? Вся Великая Отечественная война против фашистов выиграна на фронте и в тылу под руководством коммунистов». Аналогичные свидетельства легко можно найти и в статьях и интервью другого знаменитого диссидента – философа Александра Зиновьева.

О том, что идейность советского человека давала ему духовные силы для подвига, не раз говорили писатели-фронтовики, в том числе и такие, у которых были непростые отношения с Советской властью. К примеру, Андрей Платонов, которого правые «патриоты» хотят представить как оппонента социалистического строя, в своём военном рассказе «Одухотворённые люди» писал, что потрясающая стойкость советских бойцов, проявленная ими в битвах Великой Отечественной войны, рождена «любовью матери, Лениным и Советской Родиной».

Советский человек, одухотворённый коммунистической идеологией, стал «секретным оружием» нашей страны, которое дало возможность выстоять в невероятно тяжёлом испытании 41-го года и предопределило победу над страшным врагом. Геринг на Нюрнбергском процессе горько сетовал: «Как выяснилось во время войны, мы многого не знали… Главное, мы не знали и не поняли советских русских».