«ШОКОТЕРАПИЯ» – САМЙ УСПЕШНЫЙ ПРОЕКТ ВЛАСТИ

Авторы опубликованных в нашей газете комментариев к прошедшим федеральным выборам отмечают парадоксальный, на первый взгляд, факт: едва ли не самую большую электоральную поддержку власть получает у тех, кто пострадал от проводимого ею курса не утверждении в России капитализма. В корреспонденции из Ровеньского района приводился пример совершенно разорённого «реформами» села Копанки, в котором реформаторам отдали свои голоса подавляющее большинство жителей.

А взять два района с наибольшим уровнем поддержки Путина – Ивнянский (80,12%) и Красненский (75,27%). Может быть, они из числа наиболее благополучных на Белгородчине? Отнюдь. По данным облстата за 11 месяцев 2011 года, в Красненском районе самая низкая в области среднедушевая зарплата, заоблачный процент убыточных организаций – 75%, зашкаливает и «коэффициент вымирания» (отношение числа умерших к числу родившихся) – 2,81. В Ивнянском районе положение не многим лучше – третье место по проценту убыточных предприятий – 42,9%, 14-я в области среднедушевая зарплата, «коффициент вымирания» - 1,53.

Почему же ограбленные, униженные, вымирающие люди готовы до последнего дыхания поддерживать тех, кто обрёк их на такую жизнь? Над этим вопросом размышлеяет публицист Виктор Василенко

В этом году Россия отмечает 20-летие применения «демократами» против народа шокотерапии. Это был первый из «нацпроектов» новой власти России. Как с тех пор стало правилом, его принятию предшествовало не обсуждение, а пиар-кампания. Нас убеждали, что такое чудовищное решение, как мгновенный переход к свободным ценам, не подкреплённый никакими мерами дополнительной социальной защиты людей (напротив, «реформаторы» стали целенаправленно разрушать советскую систему соцзащиты), и стремительное обесценивание денежных накоплений населения, принято ради блага народа. Мол, где-то с полгода будет трудно, зато потом «невидимая рука рынка» всё чудесным образом отрегулирует – и заживут россияне не хуже, чем шведы.

Власть и прикормленные ею СМИ обошли юбилей шокотерапии гробовым молчанием. Потому что все на собственном опыте знают, к чему это привело: экономический спад, вызванный «перестройкой», сменился обвалом; а уровень жизни большинства населения катастрофически упал. Поэтому принято считать, что этот ельцинско-гайдаровский проект потерпел крах. Но это, если считать, что целью применения «шоковой терапии» и впрямь было повышение благосостояния народа.

А я убеждён, что шоковая терапия стала грандиозным успехом «реформаторов». Только подлинная цель этой меры была совершенно иной, её никто из шокотерапевтов никогда открыто не заявлял: она в том и заключалась, чтобы ввергнуть подавляющее большинство населения в кромешную бедность, в сферу отчаянной борьбы за физическое выживание. И эта задача была блестяще решена. В 1992 году, по официальным данным, более 33% россиян оказались за чертой бедности, и примерно в полтора раза больше – в опасной близости к ней.

Это была чисто политическая цель. «Реформаторы» ясно понимали, что затеянное ими перераспределение общенародного достояния вызовет протест весьма значительной части людей. А человек, ввергнутый в нищету, очень быстро приходит к тому, что ни о чём другом, кроме хлеба насущного для себя и своей семьи не может и не хочет думать.

И, действительно, вспомните 1992-1993 годы. Акции протеста собирали в Москве сотни тысяч очень решительно настроенных людей. Будь оппозиция тогда радикальней, весьма вероятно, режим мог пасть. Но через пару лет исследования ВЦИОМ, которым тогда руководил его создатель Юрий Левада, показали, что на решительный протест настроены уже только около 40% людей, чьё материальное положение резко ухудшилось в 90-е годы. Директор Центра социологических исследований Российской академии госслужбы В.Э. Бойков в работе «Пауперизация (обнищание – ред.) как причина социальной терпимости» сделал вывод: «В настоящее время жизненные трудности, обрушившиеся на основную массу населения и придушившие людей, вызывают в российском обществе социальную депрессию, разъединяют граждан и тем самым в какой-то мере предупреждают взрыв социального недовольства».

И потому все 90-е годы власть не сделала ничего, чтобы радикально изменить положение малообеспеченного большинства населения России.

Путин, назначенный Ельциным наследником, принёс клятву верности «курсу реформ». Как убедительно доказали «благодатные нулевые», она относилась и к курсу власти на поддержание нищенского существования большей части народа. Достаточно сказать, что когда на страну хлынул «золотой дождь» нефтедолларов, правительство не единожды категорически отказывалось направить достаточные средства на то, чтобы качественно повысить уровень жизни людей. Отговорка была смехотворна: это, мол, вызовет инфляцию. Интересно, почему тогда в тех странах Европы, где зарплаты и пенсии на порядок выше российских, уровень инфляции ниже, чем в России?

Вот и жила страна все «благодатные нулевые» (и продолжает жить поныне) с минимальной потребительской корзиной, стоимость которой (прожиточный минимум) для трудоспособного человека ниже, чем средства, выделяемые на содержание заключённого. И при этом власть ещё устанавливает минимальный размер оплаты труда ниже прожиточного минимума. К сведению: по данным Росстата, в конце 2011 года за официальной чертой бедности находились более 18-и миллионов россиян.

Ну, а чтобы правители могли рапортовать об успехах в борьбе с бедностью, задействован целый ряд приёмов. Мы о них уже писали, но стоит повторить.

Власть провела черту бедности по уровню прожиточного минимума, что в принципе некорректно. Потому что минимальная потребительская корзина, как значится в законе, – это «МИНИМАЛЬНЫЙ набор продуктов питания, непродовольственных товаров и услуг, НЕОБХОДИМЫХ ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ЗДОРОВЬЯ ЧЕЛОВЕКА И ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЕГО ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ» (цитирую закон Белгородской области от 03. 07. 2006 № 58, выделено мной – В.В.). Следовательно, ПМ – это уровень выживания человека. А это совсем не то же, что бедность.

По методике Организации экономического развития и сотрудничества (ОЭСР) бедным должен считаться человек с доходом, меньше 60% среднего дохода по стране. Между тем, по данным, приведенным директором Института экономики РАН Русланом Гринбергом, в России около 30 миллионов работающих получают зарплату, меньше 10 тысяч рублей в месяц, что заметно ниже 60% средней зарплаты. Если к этому добавить детей и пенсионеров, имеющих душевой доход до 12 тысяч рублей, то мы получим, что более половины населения живёт в бедности. Что, собственно соотносится и с результатами анализа, приведенными в июньском (2011 года) номере журнала Росстата «Вопросы статистики». Вывод из них такой: почти ТРИ ЧЕТВЕРТИ населения России нужно отнести к «наиболее нуждающимся» и «низкообеспеченным».

Ещё один способ борьбы с бедностью. В 1992 году была определена «кризисная» потребительская корзина, которая, как нас уверяли, принимается на короткое время, после чего её заменят МПК, создающей условия для нормального существования человека. Так вот, в ней было 407 товаров и услуг. Десять лет назад была принята МПК уже без добавления определения «кризисная». И в ней было только полторы сотни товаров и услуг. И наполнение этой корзины в течение всех «благодатных нулевых» не менялось.

Наконец, в нужный момент власть может просто манипулировать с ПМ. Так, по данным Росстата в первой половине 2011 года число людей, живущих ниже официальной черты бедности, выросло до 14,9%. Но приближаются выборы, и борьба с бедностью даёт результат: по итогам всего 2011 года ниже черты бедности оказалось уже только 12,8% населения. Какую же чудодейственную меру нашла власть? А очень простую. По итогам третьего квартала снизила ПМ. Совсем немного. Но если учесть, сколько россиян живёт в непосредственной близости от прожиточного минимума по обе его стороны, то достаточно даже небольшого колебания ПМ, чтобы такая «борьба с бедностью» принесла довольно ощутимый в процентном отношении результат.

И пока «реформаторы» находятся у власти, надеяться на эффективные действия по реальному повышению уровня жизни малообеспеченных людей не приходится. Напротив, правители стремятся к тому, чтобы всю Россию превратить в такие Копанки, о которых упоминалось в начале материала.