ЧТО ПРИНЕСЛИ РОССИИ ЛЕНИН И БОЛЬШЕВИКИ – И ЧТО ИХ НИСПРОВЕРГАТЕЛИ

Дела Ленина и большевиков

Построить могучую, по-настоящему независимую державу, к чему стремились возглавляемые В.И. Лениным большевики, невозможно без мощного развития науки. Мы уже писали о том, сколько было сделано для этого по инициативе Ленина в невероятно тяжёлых условиях «России во мгле»: от декрета «Об улучшении положения научных работников» до создания – в разгар гражданской войны! – целого ряда научных центров и приобретения для них на крайне скудные золотовалютные средства самого современного оборудования. Благодаря такой поддержке эти центры вскоре встали в один ряд с ведущими исследовательскими центрами мира.

Одновременно велась целеустремлённая работа по подготовке научных кадров. Огромную роль сыграло создание в 1919 году рабфаков, положивших начало системе довузовской подготовки, открывающей путь к полноценному высшему образованию рабоче-крестьянской молодёжи.

Результаты такой политики проявились уже в конце 20-х годов. Так, если среди научных руководителей, которые начали свой путь в науку в 1918-1921 годах, выходцев из среды рабочих было 2,2%, крестьян – 6%, то через восемь лет это соотношение выглядело уже так: 10% и 16%. Сегодня кое-кто пытается выдать такой курс большевиков за дискриминацию представителей привилегированных сословий царской России. Однако, по данным газеты «Поиск», в 1928 году среди аспирантов потомков помещиков, духовенства и буржуазии всё ещё было больше, нежели детей рабочих и крестьян. Это свидетельствует о том, что Советская власть давала возможность творческой реализации и представителям «чуждых классов».

Замечу, что эта статья в «Поиске» написана в тоне, отнюдь не дружественном по отношению к большевикам. В частности, их обвиняют в том, что научные руководители «рекрутировались из поколения, сформировавшегося в 20-е годы», что к 1931 году «51% их общего числа составляли научные руководители до 40 лет», что членство в партии было «решающим для начала научной карьеры».

Но если оценивать непредвзято, то столь мощный приток молодых сил в науку надо признать колоссальным достижением большевиков. Каков был духовный потенциал создаваемого ими нового общества, если в течение 10-15 лет появилась столь многочисленная и яркая плеяда молодых выдающихся учёных. А о том, что это были выдающиеся учёные, свидетельствует уже перечисление их имён. В начале 30-х годов видное место в науке заняли А.А. Андронов, П.С. Александров, Л.С. Понтрягин, О.Ю. Шмидт, Я.И. Френкель, И.В. Курчатов, С.И. Вавилов, П.А. Ребиндер, А.Н. Несмеянов, Н.С. Шатский, В.В. Шулейкин, А.И. Опарин, А.Н. Колмогоров, С.А. Лебедев и немало других специалистов, которым в 1931 году было не более 40 лет.

Среди них были выходцы из разных социальных слоёв. К примеру, президент АН Грузинской ССР выдающийся математик И.Н. Векуа был выходцем из крестьянской среды, а ректором Ленинградского университета при Сталине был назначен потомственный дворянин А.Д. Александров.

А насчёт того, что решающим для начала научной карьеры было членство партии, то это просто ложь. Тот же А.Д. Александров в партию вступил уже ректором университета; Н.Н. Семёнов стал руководителем Института химической физики АН СССР в 35 лет, а членом партии – в 51…

Дела постсоветских правителей

«Реформаторы» сразу взялись разрушать отечественную науку. За первую пятилетку их правления финансирование науки, по данным РАН, было сокращено на порядок. В 1996 году был принят Закон о науке и технической политике, согласно которому на науку нужно выделять не менее 4% бюджетных расходов. Однако, как констатировал уже в середине «благодатных нулевых» Жорес Алфёров, он ни разу не был исполнен. Было немало случаев, когда научные центры выживали из зданий, где они размещались годами, – и всё потому, что институтские корпуса в капиталистической России утратили для власти своё функциональное значение и превратились в ценную недвижимость.

И нельзя сказать, что изыскать средства для поддержки науки не было возможности. На IV съезде Российского союза ректоров приводился такой пример: при бюджете Российской Академии Наук в 1995 году в 140 миллионов долларов, льготы по импорту разного рода организациям составили 4 миллиарда долларов. Ещё один пример: на средства, потраченные на празднование 300-летия Петербурга, можно было почти удвоить бюджетные расходы по статье «Фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу». Так что денег у правителей России было куда больше, чем у большевиков в начале 20-х годов, но приоритеты у них были совершенно иные.

Казалось бы, положение радикально изменит выдвинутая президентом Медведевым идея модернизации. Действительно, «финансовый поток» в науку увеличился. Но как используются эти средства! Немалая их часть идёт через госкорпорацию «Роснано», руководить которой был поставлен Чубайс, – и он прославил корпорацию только чередой финансовых скандалов. А ещё большая часть была пущена не на поддержку ведущих научных центров, которые в ней крайне нуждаются (как сказал руководитель одной из групп Института проблем химической физики РАН А.В. Крестинин, научное оборудование имеет возраст 20-30 лет), а на проект Сколково, предусматривающий создание нового научного центра на землях, принадлежащих олигархам. Невольно приходит на ум вывод, который озвучил либеральный политолог С. Белковский: главная задача проекта – «поднять рыночную стоимость “земель Абрамовича”».

Поразительно, но даже сегодня демпропаганда попрекает Ленина и большевиков за высылку из России двух сотен учёных, настроенных непримиримо враждебно по отношению к Советской власти. Между тем условия, созданные учёным в «демократической» России, вынудили уехать из страны сотни тысяч специалистов.

На упомянутом IV съезде Российского союза ректоров его президент В.А. Садовничий, напомнив, что в России в советские годы функционировали около 500 естественно-научных школ, многие из которых опережали своё время, признал, что ныне все они «с большей или меньшей скоростью деградируют». При Путине ничего в этом отношении не изменилось. В результате средний возраст научных работников сегодня составляет в России 60 лет. Даже если вдруг удастся молодых учёных «переориентировать» с поиска работы за границей на работу в России, для восстановления преемственности поколений учёных (а без этого понятие «школа» теряет смысл) понадобится не один десяток лет.