Современная российская политическая элита ассоциирует себя с дореволюционным самодержавием
Павел Родькин, Московские новости
К 400-летию Дома Романовых в Александровском саду на месте варварски демонтированного обелиска девятнадцати социальным мыслителям фактически обманом и без какого-либо открытого обсуждения установлен первоначальный романовский памятник с именами семнадцати царей и державными символами дореволюционной России. Уничтожение обелиска мыслителям – событие знаковое и крайне негативное. По-другому его прочесть не получается.
Обелиск социальным мыслителям, среди которых Маркс, Энгельс, Либкнехт, Бебель, Кампанелла, Сен-Симон, Фурье, Чернышевский, был уникальным объектом, соединявшим два колоссальных периода в истории России. В 1918 году его переделали из простоявшего всего четыре года романовского обелиска. Отметим, что обелиск мыслителям являлся одним из ранних сохранившихся до наших дней революционных памятников, носивших в большинстве своем «временный» характер. В этом качестве он мог бы стать заметной архитектурной и исторической достопримечательностью.
Да, он был груб и эстетически самобытен, но обладал достоверностью, представлял реальную историческую ценность во всей противоречивости и величии русской истории. Это живая история оказалась одномоментно заменена на верноподданническую нарядную бутафорию правившему дому, ради ее «правильной» версии. В итоге в Александровском саду стоит очередной «новодел», упрощающий и опошляющий историю России драматичного ХХ века.
Чем же обелиск мыслителям не угодил современности?
Политическую элиту можно понять: она неизбежно проецирует революцию на себя, пугаясь ее последствий. События 1917 года связаны с временным разрушением государства и физическим уничтожением правящего класса. Но при этом элита не хочет признать и понять реальных причин революции: угнетение большинства меньшинством, сословность, отсутствие равных возможностей... Революция имела объективный характер восстановления социальной справедливости.
Но теперь символы социальной революции, имевшей мировое значение, открыто раздражают элиты, которые превращаются в новую аристократию. Ни по культуре, ни по воспитанию, ни, наконец, по происхождению, она не имеет к дореволюционной никакого отношения, никак не связана с этим периодом, но при этом современная российская политическая элита ассоциирует себя с дореволюционным самодержавием, а не с социальным государством нового типа.
Существует и еще один, куда более зловещий, чем все политические соображения символический жест.
России не суждено стать страной, сохранившей память о наследии человеческой мысли, вне зависимости от политической конъюнктуры. В символах и памятниках социальной мысли элита видит причину всех бед, потому что они заставляют сомневаться в правильности и справедливости существующего порядка вещей. Новой реальности мыслители не нужны, более того они опасны, опасна даже сама память о них.
