К 145-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ В.И. ЛЕНИНА

22 апреля исполняется 145 лет со дня рождения Владимира Ильича Ленина – «Капитана Земли», как назвал его Сергей Есенин, «Человека ХХ века», как определил международный опрос, проведенный в Интернете в 2000 году. Какую сферу деятельности Ленина ни возьми, ему удавалось сделать то, что со стороны казалось совершенно невозможным. Сегодня речь пойдёт о роли Ленина как стратега революции.

Стратег революции

В 1895 году в Петербурге под руководством В.И. Ленина был создан «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», который стал «зародышем» марксистской партии в России. По сути, это был кружок, насчитывавший где-то 15-20 человек. А всего через десять лет партия сумела поднять восстание против самодержавия, охватившее всю империю от Финляндии до Кавказа, от Польши до Читы. Первая революция была подавлена. Многие члены партии погибли в боях и были казнены, ещё большее число их были сосланы на долгие годы. Проходит ещё десятилетие – и наступил Великий Октябрь 1917 года, когда, по признанию Деникина, «во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжёлое наследие во всеоружии реальной силы».

Одним из важнейших факторов, предопределивших будущую победу большевиков, стала принципиальная позиция Ленина в вопросе идеологии и стратегии партии. Эту позицию Владимир Ильич чётко обосновал в работе «Что делать?», написанной в 1901 году, когда российская социал-демократия только проходила период становления.

Среди российских социал-демократов было немало сторонников точки зрения, будто не нужно стремиться «навязывать» рабочему движению социалистические идеи, поскольку только те идеи имеют силу и способны организовать массы, которые возникают у самих масс в стихийном опыте борьбы. Ленин показал, что стихийное рабочее движение «в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т.е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства издания тех или иных необходимых для рабочих законов и т.п.». А формирование тред-юнионистского сознания неизбежно ведёт к подчинению рабочего движения буржуазной идеологии. Поэтому «всякое преклонение перед стихийностью рабочего движения, всякое умаление роли “сознательного элемента”, роли социал-демократии - утверждает Ленин, - означает тем самым, - совершенно независимо от того, желает ли этого умаляющий или нет, - усиление влияния буржуазной идеологии на рабочих».

Вот почему первостепенная задача социал-демократов «состоит в борьбе со стихийностью, состоит в том, чтобы совлечь рабочее движение с этого стихийного стремления тред-юнионизма под крылышко буржуазии и привлечь его под крылышко революционной социал-демократии». А добиться этого можно только путём внесения в рабочее движение социалистического сознания. И работа по внесению социалистического сознания в рабочее движение стало важнейшим направлением деятельности большевиков.

Заметное влияние на российскую социал-демократию оказывали «экономисты», отстаивавшие «теорию стадий». Российские социал-демократы, утверждали они, находятся ещё на первой стадии борьбы, и потому должны выдвигать экономические и частные политические требования, которые, как убеждал один из их теоретиков А.С. Мартынов, «суля известные осязательные результаты, могли бы быть активно поддержаны рабочей массой». Стремление же постоянно не забывать главную политическую цель, по их мнению, только «затемняет» экономическую основу движения. А вот, мол, с ростом партии будут расти и партийные задачи.

А Ленин отстаивал принципиально иную позицию: социал-демократы должны сразу заявить свою главную политическую цель: свержение самодержавия; поддерживая борьбу рабочих, требующих каких-то частных уступок от фабриканта, необходимо раскрывать им принципиальное противоречие интересов рабочего класса и буржуазии, объяснять, что корень зла в самом общественном строе, «который заставляет неимущих продаваться богачам» и, соответственно, нужно стремиться к его уничтожению.

Казалось бы, в условиях, когда российская социал-демократия, действительно, ещё находилось в стадии становления, не лучше ли было не обострять противоречия между её различными течениями, а, не обращая на них внимания, вести совместную борьбу? Так полагали многие. И не раз высказывались предложения, чтобы различные группы примирились между собой и работали рука об руку. Сторонники Ленина были готовы к компромиссу по ряду противоречий. Но вот основных идей «экономистов» не принимали категорически. Поскольку за тем, что другими воспринималось как частные противоречия, Владимир Ильич сумел увидеть «КОРЕННУЮ (выделено мной – В.В.) противоположность двух направлений в русской социал-демократии».

Ленин доказывал, что, отдавая приоритет экономическим целям, которые «сулят осязательные результаты», экономисты принижают («во имя массового движения») главные политические задачи движения. А это чревато крайне серьёзными последствиями. Сводя борьбу к экономическим и частным политическим требованиям (оставляя главные на «потом»), отказываясь от работы по внесению в массовое рабочее движение социалистического сознания, такие социал-демократы, по сути дела, «подготовляют почву для превращения рабочего движения в орудие буржуазной демократии». А саму социал-демократию поворачивают от «революционной социал-демократии к буржуазному социал-реформаторству». Таким образом, курс, проводимый «экономистами», фактически вёл не к уничтожению капиталистического строя, а к его укреплению.

И никогда, даже в самые тяжёлые моменты, когда революционное движение казалось разгромленным, Ленин не шёл на компромиссы в главных вопросах: необходимости внесении социалистического сознания в протестное движение и ориентации борьбы на конечную цель – свержение капиталистического строя.

В последние годы не раз доводилось слышать, что, мол, как можно ставить цель свержения капиталистического строя, когда в обществе нет революционной ситуации? А разве в 1901 году, когда Ленин написал «Что делать?» она была? Или в период торжества реакции после подавления революции 1905-1907 годов? Наверное, тогда Ленин со своей бескомпромиссностью казался «здравомыслящим» оппозиционерам человеком, не желающим считаться с реальностью. Но именно потому, что Владимир Ильич не изменил себе в этих вопросах, он сумел к революционной ситуации 1917 года подвести партию «во всеоружии реальной силы».

Победа Октябрьской революции убедительно доказала правильность Ленинской стратегии. Она не только обеспечила большевикам победу, но и фактически спасла Россию.

Буржуазное Временное правительство, пришедшее к власти в результате Февральской революции, поначалу получило «кредит доверия». Однако его недееспособность вскоре стала очевидной.

Тот же Деникин писал, что армия была развалена новой властью – «развалило армию военное законодательство последних четырёх месяцев; развалили лица, по иронии судьбы, быть может честные и идейные, но совершенно не понимающие жизни». При «не понимающем жизни» Временном правительстве разваливалась не только армия – вся страна. Углублялся продовольственный кризис. Валовая продукция промышленности сократилась по сравнению с 1916 годом на 36,5%. Начался распад державы…

В этой ситуации большевики не искали компромиссов с буржуазной властью, не стремились убедить её скорректировать курс в интересах народа. Они твёрдо выдерживали курс на достижение конечной цели: бескомпромиссно противостояли Временному правительству, отстаивали идею необходимости перехода от революции буржуазной к революции социалистической (поначалу они стремились добиться этого мирным путём и лишь после вооружённого насилия со стороны власти взяли курс на восстание). И благодаря принципиальной позиции буквально день ото дня завоёвывали себе всё большее число сторонников.

Когда партия после падения царизма вышла из подполья, она насчитывала около 40 тысяч человек. К апрельской Всероссийской конференции РСДРП(б) в ней было уже 80 тысяч членов, а к VI съезду партии, который открылся 26 июля – 240 тысяч. Большое значение имела ведущая роль большевиков в подавлении контрреволюционного выступления генерала Корнилова. Уже в начале осени большевики завоевали поддержку Петроградского и Московского Советов; большевизация Советов шла по всей стране.

Противник большевиков Николай Бердяев годы спустя утверждал: «Только диктатура могла остановить процесс окончательного и полного разложения и торжества хаоса и анархии. Нужно было взбунтовавшимся массам дать лозунги, во имя которых эти массы согласились бы организоваться и дисциплинироваться, нужны были заражающие символы. В этот момент большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого, и с другой стороны, организовать новое». Митрополит Вениамин солидарен с Бердяевым: «Лишь Советская власть могла навести порядок в стране и повести её дальше, и народ пошёл за ней».

Уже в постсоветское время, в 1999 году, в передаче «Глас народа» по антикоммунистическому НТВ великий князь Николай Романович отмёл попытку ведущего порассуждать на тему, что было бы, если бы большевиков удалось не допустить до власти: «Такое нельзя себе представить; большевики не могли не взять власть в октябре 1917 года. Правительство Керенского было очень слабо, и невозможно думать, чтобы кто-то, кроме большевиков, мог бы взять власть».

Резюмируем словами Есенина:

«Монархия! Зловещий смрад!

Веками шли пиры за пиром.

И продал власть аристократ

Промышленникам и банкирам.

Народ стонал, и в эту жуть

Страна ждала кого-нибудь –

И он пришёл…»

Виктор ВАСИЛЕНКО,

Белгород