СПАСЁННОЕ ЗНАМЯ

Как и повсюду, после объявления Молотовым о чёрном дне, жители посёлка КМА (так тогда назывался нынешний Губкин) собрались на митинг. Выступающие говорили о том, что коллектив строителей КМА будет ещё энергичнее бороться за досрочное выполнение строительной программы, за то, чтобы дать стране руду КМА.

Война разрушила размеренный ритм жизни. Многие мужчины рабочего посёлка имени Губкина ушли на фронт. Среди них были и руководящий партийный работник Я.Л. Булгаков, председатель сельсовета Н.Я. Шквырин.

Но, хотя посёлок пустел, темпы работы на шахте не снижались. Каждый, оставшийся здесь, работал сверх человеческих сил. Готовились к промышленной добыче руды, которая была нужна стране не менее, чем хлеб. Кроме основной работы, надо было охранять посёлок, следить за ночным небом, чтобы не допустить высадки вражеского десанта. На случай, если десант будет, создали истребительный отряд, командиром которого был назначен парторг М.Г. Боев. Основой отряда стали пожарная часть, руководимая В.Е. Фищуковым, и горноспасательная команда, возглавляемая И.А. Бобровицким.

Шахтёры не подлежали призыву в армию. Тем не менее парторгу было подано свыше 200 заявлений от добровольцев, требовавших снять с них бронь. На основании постановления Курского обкома ВКП(б) из добровольцев формировались отряды народного ополчения. Такой отряд был сформирован при «КМАстрое».

Несмотря на ожесточённое сопротивление наших войск, враг приближался к границам нашей области. Поступил приказ об эвакуации шахты. Воинской части генерала Калинина были переданы 45 грузовых автомобилей, 68 лошадей, склад горючего. Эшелонами отправляли компрессорные станции, подъёмные установки, электромоторы, дизеля, скреперные лебёдки, а также архивные документы.

Шахта была затоплена. 17 сентября, добровольческий отряд шахтёров­КМАстроевцев прибыл в Курск и влился в состав действующей армии.

В конце июня 1942 года началось летнее наступление гитлеровских войск. В те дни тяжких испытаний наши бойцы сражались очень мужественно. Вот один из характерных для того времени примеров. Солдат­шофёр пытался проехать из посёлка КМА на Курский шлях, чтобы отступать вместе со своей частью. Но мотор заглох, а немцы были уже близко. Тогда неизвестный герой поджёг машину, чтобы не досталась врагу, и до последнего патрона отстреливался. Последний патрон выстрелил в себя…

Белгородчина была оккупирована. Одним из последних рабочий посёлок покинул председатель исполкома местного Совета депутатов трудящихся П.М. Кострыкин. Когда немцы находились уже на окраине Рождественского(ныне Салтыково), Пётр Моисеевич затолкнул в пылающую печь последнюю кипу документов, вышел на улицу из поселкового Совета и снял с древка красный флаг. Принёс домой. Жена – Мария Егоровна – встретила мужа тревожным взглядом.

­ Спрячь понадёжней, ­ сказал Пётр Моисеевич. – А я вернусь, обязательно вернусь. Мы вернёмся.

Передав поселковое знамя жене, Пётр Моисеевич с последним отрядом народного ополчения покинул посёлок. Вчерашние шахтостроители направились в сторону Чуфичёвских лесов. Здесь отряд из посёлка КМА влился в состав 40­й армии, которая вела бои с намного превосходящими их в численности полчищами врага. Немцы планировали окружить и уничтожить 40­ю и 21­ю армии, Но наши подразделения оказывали им очень упорное сопротивление, прорывались за Дон и пополняли ряды защитников Воронежской земли.

Дорого дался фашистам Старооскольский край. Раненых под Старым Осколом было столько, что госпитали их не вмещали – они лежали прямо во дворе госпиталя, в сараях.

Немцы намеревались поживиться богатствами рудного края. Вспоминают, что сюда приезжал родственник дельца Штейна – того самого, который, заполучив от Э.Е. Лейста документы изысканий Курской магнитной аномалии, требовал в 1918 году от Советского правительства 5 миллионов золотых рублей.

Оставшиеся жители очень скоро узнали, какой «новый порядок» устанавливают оккупанты. 3 июля 1942 года в хуторе Калиновском гитлеровцы убили семью Травкиных за то, что она пыталась укрыть красноармейцев. Расстреляли тринадцатилетнего Ивана и десятилетнего Бориса, не пощадили четырёхлетнюю Раису и полуторагодовалую Женю.

За семь месяцев оккупации немцы, их прислужники­венгры и местные предатели­полицаи принесли много бед краю и людям. Более 300 жителей были повешены или расстреляны, около 2000 парней и девушек были угнаны в Германию. Комиссаров, коммунистов и тех пленных, которые не могли передвигаться, расстреливали на месте. Такая же участь ждала евреев и цыган.

У колхозников отобрали около трёх с половиной тысяч коров, более 30­и тысяч овец и коз, более миллиона пудов зерна, картофеля и других продуктов сельского хозяйства, чем обрекли людей на голод. Увезли или уничтожили весь сельскохозяйственный инвентарь… Общий ущерб от оккупации составил 392 миллиона рублей.

Но вера в освобождение от захватчиков придавала людям мужества. В Оскольском крае действовал партизанский отряд под командованием Г.П. Кожедубова. Он насчитывал всего 29 человек, но сделал немало: уничтожил более 250­и солдат и офицеров врага, 28 автомашин, взорвал мост и 52 километра железнодорожных путей. Половина отряда погибла в борьбе с врагом.

Мария Егоровна Кострыкина как святыню берегла красный флаг. Вначале она спрятала его в кушетку. Но однажды в квартиру ввалились немцы, кушетка им приглянулась, и они забрали её для коменданта. К счастью, тому она не понравилась, и её выкинули во двор. Мария Егоровна ночью достала флаг из кушетки, принесла к дому и закопала на огороде, предварительно завернув знамя в клеёнку.

Немало тревожных дней и ночей довелось ей пережить – ведь за семьями коммунистов была установлена слежка. Немцы и полицаи не раз производили обыски в доме, где жила Мария Егоровна с четырьмя детьми и больной тетей Соней. К счастью, тайник, где было спрятано красное полотнище, так и не нашли. А узнай власти об этом не миновать бы виселицы…

Но приближался конец мрачным дням. 2 февраля соединения 40­й армии освободили Старый Оскол. Гул орудий возвестил о приближении линии фронта к посёлку КМА. 5 февраля 1943 года в посёлок вошли советские воины.

Ранним утром, 6 февраля, по снежной тропе к центру посёлка шла женщина, прижимая к груди клеёнчатый свёрток. Она остановилась у здания местного Совета, окинула взглядом разрушенные довоенные постройки, шагнула ко входной двери. Это была Мария Егоровна Кострыкина. Войдя в комнату, она, волнуясь, развернула обёртку, и перед собравшимися здесь людьми раскрылось алое полотнище.

­ Товарищи, примите. Сберегла, как было поручено, ­ тихо сказала она. – Наш он, поселковый.

Впоследствии с этим флагом возрождали затопленную шахту, рудник, восстанавливали посёлок. Он, зовущий к памяти поколений, реял на митингах, во время демонстраций 1 мая и 7 ноября. И каждый раз шахтёры с гордостью вспоминали о смелом поступке русской женщины – жены коммуниста.

В завершение рассказа скажем, что Пётр Моисеевич выполнил обещание – вернулся с войны живым и вновь стал работать на шахте имени Губкина – механиком. Там он проработал до 1959 года. Только общий шахтёрский стаж на шахте №1 Губкина у него 25 лет, да три года проработал диспетчером на комбинате «КМАруда». К военной награде добавились медали и один из высших советских орденов – «Трудового Красного Знамени» за трудовую доблесть. Вместе с женой «поставили на ноги» всех четырёх детей. Дети пошли по пути отца и сумели пройти дальше него – стали специалистами с высшим образованием, работали в горной промышленности.

Материал подготовлен на основе документального рассказа губкинского краеведа

Э. ТАТАРИНЦЕВА «Спасённое знамя»