ТРАГЕДИЯ 1956 ГОДА
А. ЯКУБОВ, Белгородский район
Грубые нападки на Иосифа Виссарионовича Сталина со стороны Хрущёва на ХХ съезде КПСС для нас оказались подобно грому с ясного неба. Народ был в шоке.
5 марта 1956 года, в день смерти Сталина(и менее чем через месяц после ХХ съезда – ред.), люди вышли на улицы Тбилиси. Хорошо помню колонну студентов с Красным знаменем, с портретами Ленина и Сталина. Она медленно двигалась по улице Челюскинцев. Встречный транспорт остановился, ребята требовали, чтобы все включили сигналы. Мой отец вышел из своего трофейного «Опеля», снял шапку, хотя валил мокрый снег, и поклонился портрету Сталина. «Спасибо, отец!», - сказал парень из колонны.
Два дня подряд огромные толпы приходили к зданиям ЦК Компартии Грузинской ССР и Совмина и требовали, чтобы к ним вышли руководители республики. На третий день к народу вышел первый секретарь ЦК В.П. Мжаванадзе, закончивший войну в звании генерал-лейтенанта. Из толпы вышли трое со звёздами Героя Советского Союза: командир отряда из прославленного партизанского соединения Ковпака Давид Ильич Бакрадзе, русский танкист с обожжённым лицом и гордость всех курдов Тбилиси шейх-снайпер.
Давид Ильич снял войлочную шапочку и сказал: «Мы пришли к тебе, уважаемый Василий, не только как к руководителю нашей республики, но и как фронтовики к фронтовику. «Мудрость народов гласит: об усопших говорят либо хорошо, либо ничего», - добавил шейх. «Народ хочет знать, почему достойный презрения Никита очернил светлую память нашего отца, с чьим именем мы шли на смерть, защищая Родину». Люди их поддержали: «Правильно, отвечайте!». «Тише, тише», - замахал рукой Василий Павлович. «А Вы нас не пугайте, - ответил танкист, - я пять раз в танке горел, меня трудно напугать. Вы лучше скажите, почему враги наши радуются?». Товарищ Мжаванадзе попросил всех разойтись, пообещав разобраться. Но народ продолжал волноваться.
Я с одноклассниками каждый день приходил к памятнику И.В. Сталину на набережной Куры, где круглосуточно кипел митинг. Весь высокий постамент памятника был завален венками из свежих цветов и букетами, а люди несли и несли. С кузова полуторки – импровизированной трибуны – люди говорили и кричали о своей обиде за Вождя. Народные сказители и певцы-ашуги – грузины, армяне, курды, азербайджанцы – в своих стихах и песнях прославляли Отца всех наших народов. Фронтовики делились воспоминаниями, где и когда они видели Сталина на фронте. Запомнился азербайджанец, который клялся именем Аллаха, что в декабре 41-го под Москвой Сталин ходил по окопам переднего края и лично ему пожал руку(сейчас «демократы» утверждают, будто Сталин в годы Великой Отечественной никогда не бывал на фронте, однако даже в моей семье его видели двое – мой дядя полковник-танкист Л.П. Иванов и тесть П.Т. Высоцкий, прошедший войну в 9-й Гвардейской Кубанской пластунской казачьей дивизии – А.Я.).
Вечером 9 марта народ узнал, что в Тбилиси гостит прославленный полководец Народно-освободительной Армии Китая маршал Джу-Дэ. За ним отправили выборных стариков. Вскоре подъехал ЗИС-110, из которого вышел китайский офицер, хорошо говоривший по-русски. Он представился порученцем маршала, извинился, что маршал не смог приехать сам, потому что нездоров. Народ на руках донёс его до полуторки. На вопрос, как относится к Сталину товарищ Мао-Дзе-Дун, ответил, что вождь китайского народа считает себя верным и преданным учеником Великого Сталина. Он попытался убедить людей разойтись, уверяя, что всё выяснится, и поклёпы, возведенные на Сталина, будут сняты. Но народ оставался непреклонен…
А через некоторое время на набережной появились БТРы с солдатами. Тогда люди стали гнать детей домой. Нас с другом буквально за шиворот вытащил из толпы лётчик ГВФ и приказал идти домой. А ночью началась стрельба. Говорили, что пострадало много людей.
На второй день я вышел купить хлеба. На улице было полно военных и милиции. Люди были растеряны и подавлены. Сидевшие на БТРах солдаты старались не смотреть им в глаза. К БТРам подходили фронтовики и выражали своё возмущение: «За что обидели народ?», «С именем товарища Сталина бросались под танки!», «Мы верим ему как родному отцу», «Он привёл нас к Победе!». Вскоре подошёл курд Озо, потерявший ногу в битве под Прохоровкой. Ковыляя на костыле, он направился к военным, рядом шёл старший сынишка с портером Сталина, украшенном сплетёнными яркими шерстяными нитками, которыми курдянки украшают портреты самых дорогих усопших.
Озо стал стыдить солдат и офицеров, те угрюмо отмалчивались. На тротуаре стояли несколько райкомовских работников. Один из них указал молодому милиционеру-грузину на Озо. Милиционер нехотя подошёл и протянул руку к портрету Сталина. Тут закричали все люди, и даже солдаты начали свистеть. Милиционер бросил фуражку наземь, стал её топтать и истерически кричать: «Оставьте калеку в покое! Мой отец погиб за Родину, за Сталина! Пусть Никита задохнётся первым материнским молоком!(это страшное проклятие на Кавказе – А.Я.)». Озо же, орудуя костылём, обратил в бегство «руководящих товарищей».
Потом я узнал, что этого милиционера арестовали. Вернулся он, когда я уже был студентом. Говорили, что он сидел по 58-й статье.
Единство советских народов, единство партии и народа – это была сила, делавшая нашу державу нерушимой. И не надо «демократам» уверять, будто братство народов – это «сталинский миф». Я знаю правду не по газетным статьям, а по жизни. Люди принимали эвакуированных из Ленинграда детей – в нашем доме их жило немало, и мы делились с ними нашей скудной едой, относились как к друзьям. Почти все мужчины из нашего многонационального двора были фронте. Женщинами верховодила бывшая княгиня Анна Ивновна, старший сын которой погиб под Сталинградом. Она подбадривала слабых, смотрела за детьми, когда их матери были на работе; под её руководством женщины шили солдатские шинели; она организовала сбор тёплых вещей для Красной Армии, когда с просьбой об это обратились представитель Сталинского райисполкома и старик-свящённик…
Помню, как весь двор провожал на фронт последнего сына курдянки, у которого погибли два старших брата. Русские женщины всплакнули, но по обычаю курдов надо веселиться, когда мужчина уходит воевать. Даво благословил шейх, вручил ему дедовский кинжал с наказом убить 20 немцев – по десять за каждого брата. Этот наказ он выполнил и вернулся в 1946 году домой с орденом Славы и медалями.
Из маленькой Грузии на фронтах Великой Отечественной воевало более 700 тысяч человек, половина из них не вернулась домой. Женщины поголовно ходили в чёрном, почти в каждом доме на стене висели куски чёрной материи, на котором на грузинском и русском языках значилось, кто из семьи погиб на войне.
И в это единство народов охаивание Хрущёвым Сталина вбило первый клин. Грузинский народ воспринял его как личную обиду, чем воспользовались наши враги и стали углублять трещину, переводя эту обиду вообще на русских. Потом эту трещину руководители партии и страны предпочли не замечать, а Горбачёв углублял её, пока общество не раскололось.
А то, что эту антисталинскую кампанию организовал первый секретарь КПСС, а другие партийные руководители, за редким исключением, хоть и нехотя, её поддерживали, стало первым шагом к отчуждению между партией и народом.
дата: 12.08.2009 Верхний уровень
