Виктор ВАСИЛЕНКО
ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО - СВОБОДА

Там царит кумир златой…

Что  касается свободы духовного развития людей в западном мире, то она чрезвычайно сильно ограничена уже самими принципами жизни капиталистического общества. Капиталистическое общество основано на борьбе за выживание. Шолом Алейхем писал: «В Америке железный закон: ежели вам нечего есть, можете умирать». С тех пор – не в последнюю очередь благодаря победе социалистической революции в нашей стране – в западном мире были приняты меры по социальной защите проигравших в этой борьбе. Но и сегодня им приходится несладко. Уже в начале нынешнего века радио Би-Би-Си сообщило, что в Нью-Йорке благотворительными обедами вынуждены пользоваться около миллиона(!) людей. Десятки тысяч жителей Нью-Йорка должны искать приюта в ночлежках.

Естественно, этим людям трудно заниматься развитием своего духовного мира. Но боязнь оказаться в числе аутсайдеров (а от этого мало кто застрахован – вспомним фильм «Забавные приключения Дика и Джейн») заставляет и достаточно благополучно существующих людей участвовать в гонке за повышением своей материальной обеспеченности – гонке, которая, как заметил Эйнштейн, может «привести к удовлетворению желудка, но никак не к удовлетворению человека как мыслящего и чувствующего существа».

    Далее, условием нормального функционирования современной капиталистической системы западного типа является высокий уровень материального потребления. На организованном Би-Би-Си обсуждении проблем современного мира специалисты констатировали, что сокращение потребления неизбежно вызовет экономический кризис. Поэтому гонка за матблагами здесь стала одним из устоев системы. Вице-президент Международного математического союза академик В.И. Арнольд рассказывал, что его американские коллеги делились с ним: исходя из экономических соображений, власть не стремится к культурному развитию народа – «приобретение населением культуры плохо влияет на покупательную способность».

Следовательно, потребительскому обществу органически присуще подавление духовной свободы людей. Оно формирует, говоря словами профессора Калифорнийского университета Герберта Маркузе, «одномерного человека»: «Люди осознают себя в приобретённых товарах, их душа находится в автомобилях, стереофонических комбайнах, домах, кухонном оборудовании… социальный контроль осуществляется с помощью новых потребностей».

Новые потребности искусственно возбуждаются, в частности, посредством рекламы, на которую тратятся гигантские средства – по данным начала нынешнего века – до триллиона долларов в год. При этом реклама давно превратилась из просто средства ознакомления с предлагаемыми товарами и услугами в мощнейшее средство идеологического воздействия. Как мы теперь убедились сами, реклама навязывает мысль, что приобретение и потребление – это путь к счастью; то есть, выступает как инструмент формирования потребительского сознания.

А если учесть, что, как подсчитал американский специалист по рекламе Кале Ласне, каждый американец от момента, когда начинает осознавать окружающий мир до окончания школы подвергается в среднем воздействию 350 тысяч только телевизионных реклам, то есть основания говорить о «поточном производстве» такого населения, спектр радостей которого, по язвительному замечанию Фромма, «большое яблоко, большая бутылка, большая грудь».

Таким образом, в обществе потребления уже при формировании сознания человека из него устраняется сама потребность в духовных богатствах. Фактически идёт уничтожение личности, поскольку, как писал Николай Бердяев, «личность – категория духовная». Такой человек может казаться себе свободным, однако в действительности он, по «диагнозу» врача и философа Альберта Швейцера, «патологически зависим».

С другой стороны, как утверждала Айн Рэнд, американский философ-апологет капитализма, в западном мире «выражение “делать деньги” является основой человеческой морали». Закономерно, что для людей, принявших эту идеологическую установку, духовные богатства превращаются, говоря словами Чубайса, в «воздушность, которой следует пренебречь». Даже среди тех, кто регулярно посещают театры, концерты классической музыки, художественные выставки, многие относятся к искусству не как к средству духовного обогащения, а как к предмету потребления. Для них это вид роскоши, свидетельствующий (наряду с классом машины, костюма, дома) о принадлежности к избранному обществу. «Им и в голову не придёт, - говорил уже пожив несколько лет в эмиграции режиссёр Андрей Тарковский,- что для того, чтобы приобщиться к искусству, надо сделать духовное усилие». О том же писал, создавая «социальный портрет» респектабельной американской семьи, профессор Йельского университета Чарльз Рейч: у обоих супругов высшее образование; у них хороший дом, в котором много книг; они слушают превосходную музыку, - но всё это только требования престижного уровня потребления, общение с культурой их внутренний мир не затрагивает.

Польский режиссёр Кшиштоф Занусси рассказывал о поездках Тарковского по США,  встречах с американскими интеллектуалами: «Взаимное непонимание было удивительным. Важнейшие для Тарковского идеи о миссии искусства, духовности человека, стремлении к осознанию смысла жизни как первого шага в духовном возвышении вызывали какое-то абсолютное непонимание. Им было трудно понять, что следует задуматься над смыслом своего существования… они воспитаны в убеждении, что счастье – это элементарный комфорт и ничего более».

Тут есть ещё один существенный момент. Основой капитализма является рыночная система. Рынок как сфера действия товарно-денежных отношений существовал от рабовладельческого общества до социалистического включительно. Но рыночная система – это совсем иное. Антрополог                М. Сахлинс так охарактеризовал её: «Это очень необычный тип общества. Он отмечен… странной идеей, будто люди имеют в собственности своё тело, которое имеют право и вынуждены использовать, продавая его тем, кто контролирует капитал». Фромм выразил ту же мысль более резко: «Человек превращается в товар».

Рыночная система формирует «рыночный характер», о котором Эрих Фромм писал: «Цель рыночного характера – полнейшая адаптация, чтобы быть нужным, сохранить спрос на себя при всех условиях, складывающихся на рынке личностей. Личности с рыночным характером не имеют собственного «Я», ибо их «Я» постоянно меняется в соответствии с принципом «Я такой, какой я вам нужен».

Проблему «человек в рыночной системе» вполне серьёзно исследовал французский режиссёр Ф. Вебер в шутливом фильме «Игрушка». Герой, журналист, чтобы «сохранить спрос» на себя у владельца газеты, вынужден смириться с ролью живой игрушки сына хозяина. Но ещё лучше характеризует «рыночный характер» американский уже чисто коммерческий римейк «Игрушки». Вебер своим фильмом выступает против таких отношений, а вот автор американской картины считает их вполне естественными, - и герой не только не рвёт чек, которым хозяин намерен купить его достоинство, но – в полном соответствии с законами рынка – использует конъюнктуру, чтобы взвинтить цену на себя. Такой персонаж – готовый продукт рыночной системы; человеческая истинность у него отсутствует полностью.

Таким образом, рыночная система не только не создаёт условий для раскрытия духовного потенциала личности, но препятствует этому. Человек, стремящийся сохранить духовную свободу, оказывается неконкурентноспособным.

Эрих Фромм считал индивидуализм социальной патологией, вызванной порочной социально-экономической системой: «Индивиду угрожают мощные силы, стоящие над личностью – капитал и рынок. Его отношения с собратьями, в каждом из которых он видит возможного конкурента, приобретают характер отчуждённости; он свободен – это значит, что он одинок, изолирован, ему угрожают со всех сторон».

Впрочем, поборники западного образа жизни убеждены, что индивидуализм – это и есть истинная свобода. Айн Рэнд утверждала, что «только эгоистические устремления людей способны привести к полному материальному успеху». Что ж, укоренение во внутреннем мире человека эгоизма ведёт к уничтожению чувства ответственности за свои поступки перед другими людьми (т.е. совести), а снятие такого морального ограничителя и впрямь повышает шансы в борьбе за материальное преуспевание. И такие индивиды могут свободно пользоваться «завоёванным» благосостоянием, абсолютно не беспокоясь, что их высокий уровень материального потребления оплачивается нищетой и голодом многих миллионов людей. Но ведь это отнюдь не ведёт к духовному возвышению человека. Напротив, это лишь подтверждает вывод, который сделал Бердяев: «Эгоцентризм разрушает личность, он есть величайшее препятствие на пути реализации личности». Философ, ставивший свободу личности превыше всего, был в то же время убеждён: «Не быть поглощённым собой, быть обращённым к «ты» и «мы» есть основное условие существования личности».

Утверждение в сознании людей приоритета личных интересов чревато губительными последствиями и для человечества в целом. Потому что, как отметил религиозный философ В.С. Соловьёв, «весь исторический рост человечества состоит в последовательном ограничении «своего интереса».

Действительно, если бы люди первобытного общества считали «бессмысленным подчинение частного общему», то человек бы просто не выжил. Только жертвенность во имя блага всего племени как норма поведения позволила тогда человечеству не только выжить, но и развиваться.

Готовность римлян ради общего блага жертвовать своими интересами и самой жизнью на многие века вошла в пословицу («римлянин душой»). А вот когда при вырождении Рима в древнее общество потребления это качество у подавляющего большинства граждан атрофировалось, Рим не выдержал натиска варваров, которые никак не превосходили его не в экономической, ни в военной мощи.

Подобных примеров можно привести немало из самых разных эпох. Все они подтверждают, что путь прогресса общества, а тем паче человечества лежит только через служение частного общему и солидарность. Французский философ Пьер Тейяр де Шарден, интерполируя эту историческую тенденцию, сделал вывод: «Двери в будущее откроются лишь  перед напором всех вместе».  

Всё, о чём говорилось выше, вкупе с постоянно ведущимся властями «свободного мира» манипулированием сознанием людей (об этом писал ещё Шпенглер, а информационные технологии открывают здесь настолько чудовищные возможности, что французский философ Ги Дебор, исследовавший их, предпочёл покончить с собой, чем жить в таком обществе) даёт основания западным специалистам, даже далёким по своим политическим убеждениям от коммунистов, для крайне пессимистических оценок. Американский социолог Л. Мамфорд считал, что западное общество становится своего рода «мегамашиной», которая «превратила людей в послушных роботов и не ставит перед собой никаких человеческих целей». Английский учёный     А. Тойнби констатировал: «В западном мире в конце концов последовало появление тоталитарного типа государства, сочетающего в себе западный гений организации и механизации с дьявольской способностью порабощать души, которой могли бы позавидовать тираны всех времён и народов».